Я закрыл глаза. Заснуть не выходило. Я вертелся, ворочался, потом все же не выдержал — открыл глаза, покосился на кровать Секо. Она по-прежнему не была смята. Я бросил взгляд на часы. Изрядно к двум ночи!
— Не спишь еще? — воззвал я, натянул свитер и выполз из спальни. Секо обнаружилась в гостиной. Я чувствовал — воздух вибрирует от напряжения, я просто кожей ощущал ее дурное настроение. Яркий свет резал глаза, я проморгался — и увидел: Секо сидит на диване, склонилась над столом, молча, яростно рисует на листе бумаги. — Чем занимаешься? — спросил я, сколь мог небрежно, и украдкой взглянул на бутылку виски. К вечеру она была полна на три четверти, а теперь осталась едва треть.
Секо рисовала маску демона. Синего демона с лиловыми рогами и кроваво-красной пастью. Когда я подошел, она как раз вычерчивала излом угольно-черных бровей.
— Ох, красота какая!
Ответа от Секо не последовало. Сейчас по идее случится одно из двух — либо она швырнет в меня чем-нибудь, либо зарыдает.
Держащая кисточку рука резко замирает. Секо плачет — тихо, беззвучно. Огромные глаза наполняются слезами, неторопливо сбегающими по щекам. Только изредка она мучительно всхлипывает.
— Секо…
Она закрыла лицо руками и негромко застонала. А потом стон перешел в громкий, совершенно детский вой. Она захлебывалась — и пыталась что-то сказать, а я никак не мог понять что!
— Секо, да не понимаю я тебя. Расслабься, солнышко. Скажи спокойно.
Ничего я не мог поделать — только терпеть и ждать. Знал уже: попытаюсь дотронуться до нее, обнять — станет только хуже. Сел, притулился рядом…
Секо плакала долго. Очень долго. Постепенно сквозь всхлипы я стал различать отдельные слова. Похоже, она меня обвиняла.
— Муцуки!.. Личная жизнь!..
Я никак не мог взять в толк — о чем она? Почти силком затащил ее в спальню, подтолкнул к кровати.
— Все. Лучше поспи.
Секо — личико красное, распухшее — смотрела на меня бешеными, полными слез глазами.
Осторожно, кончиками пальцев я коснулся ее горячих, воспаленных век.
— Хорошо, солнышко. Я слова никогда не скажу больше про личную жизнь, — шепнул я мягко.
Вечеринка по случаю «яства полнолуния» имела колоссальный успех. Мидзухо была мила и весела, как всегда, ее очкастый муженек — вежлив и полон осознанием важности момента, а их сынок Юта с каждой нашей встречей, кажется, становился все более упитанным и круглощеким.
— И сколько тебе уже лет? — спросил я.
Не успел даже договорить — а малыш уже гордо поднял три пухлых, как сосисочки, пальчика и неловко затряс ими у самого моего лица.
Я надел маску синего демона, которую нарисовала Секо, и вступил в яростный бой с защитниками яства, шумно и вполне искренне пытаясь отскакивать то туда, то сюда и защищаясь мешалкой от летящих в меня жестких сырых бобов. Всем было смешно, что я так стараюсь увернуться от их снарядов, однако попадания бобов по костям рук или по голове чувствовались действительно болезненно.