Сначала я просто не поняла, что он имеет в виду под «не из нормальных».
— По-моему, он уверен, что для таких, как мы, жениться — это аморально. Вот поэтому он так нами и интересуется. Ему, видишь ли, любопытно, на какую жизнь мы себя обрекли столь аморальными действиями.
— Доктор Какие — гей?!
Муцуки хохочет над моим удивлением.
— Ну, по правде говоря… ты даже не представляешь, как нас много!
А потом, стоя рядом и глядя в микроскоп на звезды, он слегка просветил меня на тему, что это значит — быть геем. Он знавал множество типов мужчин-гомосексуалов, знал, кому и через что приходилось пройти.
— Вообще-то, знаешь ли, все люди — разные. Особенно если учесть, сколькие так и не признали свою ориентацию открыто. А ведь есть еще и латентная гомосексуальность, или как она там называется. Нельзя так запросто поделить людей на категории. Это тебе не книги на полке.
Я сходила на кухню, принесла себе виски и, слушая, неторопливо его прихлебывала.
— Какие — это типаж, который Кон называет «педик из бульварного романа». Он происходит из целой династии гинекологов, так что ужас и отвращение к женскому телу с раннего детства испытывал. Плюс к этому колоссальные комплексы по поводу собственной внешности. И что же мы получаем в итоге? Дичайшее клише!
— Да уж, — говорю.
Думаю — вот, значит, как оно происходит?..
— А последним толчком был этот самый его учитель в старших классах. Повторяю — заезженная история!
Я молчу. Думаю — значит, всегда есть что-то, что служит последним толчком?
— А в довершение, для полного уж соответствия канонам дешевой мелодрамы, бойфренд у него — типичный «писаный красавец с уклоном в нарциссизм», — заканчивает Муцуки с негромким презрительным смешком. — Хотя, если вдуматься, какие-то черты дешевой мелодрамы есть в каждом человеке.
— А для тебя, для тебя лично — с чего все началось?
— С Кона, — отвечает он просто и отходит от телескопа. — Может, хочешь взглянуть? Сможешь увидеть Моноцерос.
Любопытно, что же он имел в виду, когда сказал — все началось с Кона? Я честно смотрела в телескоп, но не могла обнаружить никакого Моноцероса.
— Сколько звезд!
— Прямо поразительно, да? — кивает Муцуки.
— А в телескоп они совершенно по-другому смотрятся, — говорю.
Небо — словно кто-то сплошь его расшил крошечными, сверкающими драгоценными камушками.
— А в деревне звезд еще больше. И видно их невооруженным глазом.
Несправедливо, думаю я. Это, наоборот, городу нужно как можно больше звезд… отчаянно, как нужно присутствие женщин именно людям типа Муцуки. И женщины с ними рядом должны быть добрыми, спокойными, не такими дергаными, как я.