— По-моему, она просто воспользовалась поводом, — сказал он. Я ощутил внезапный приступ нервозности — сам, в сущности, не зная с чего. Не нравилось мне это. А отец продолжал: — Впрочем, для меня скорее всего так даже лучше. Мне необходимо кое о чем с тобой поговорить.
Отец сидел на диване очень прямо, тесно сжав колени.
— Ну и как же твоя семейная жизнь? — спросил он.
Этот человек всегда начинает за здравие, а кончает за упокой.
— О, мы вполне уживаемся.
— Ясно. — Он обхватил ладонями кофейную чашку. Неловко поерзал на месте. — У вас здесь прямо как в больнице.
— Как в больнице?
— Так пусто, стерильно. Очень в современном вкусе, полагаю.
В современном вкусе, значит. Я взглянул на отца, пытаясь уловить, нет ли в сказанном им скрытого значения. Но кажется, на сей раз он не собирался говорить двусмысленностей.
— А как Кон?
— Отлично. Довольно часто в гости приходит.
— Сюда?!
— Ага. Вообще-то он скорее к Секо приходит, чем ко мне.
На секунду повисло неуютное молчание. Мой отец грустно улыбнулся.
— Неужели? — сказал он.
В его поведении, в вымученной улыбке, насильно прилепленной к лицу, был некий оттенок трагизма. Только бы Секо поспешила, только бы поскорее вернулась! Все мои разговоры с отцом неизменно выходили именно такими — неудобными, буксующими. Сколько себя помню, — одно и то же. Снова и снова — его неловкая улыбка и мои судорожные размышления, что бы сказать, чтоб сказать хоть что-нибудь.
— Секо по-настоящему нравится Кон. Она говорит — у них много общего. Да и Кону она, кажется, симпатична. Ты растение видел, да? Это Кон нам на свадьбу подарил. Оно называется «Yukka elephantipes». Не помню, когда ты у нас в последний раз был, я тебе, наверное, забыл рассказать. — Я нес откровенную чушь, что в голову придет, из последних сил стараясь заполнить чем-то тишину. — Папа, а ты слышал когда-нибудь про серебряных львов? Они рождаются почти альбиносами — то есть они серебряные, — и, естественно, за то, что они так не похожи на других львов, их выгоняют из прайдов. Ну, они и уходят, очень далеко, и живут там стаями все вместе. Мне Секо о них рассказывала. Она говорит — мы с Коном напоминаем ей серебряных львов. Они не едят мяса, не слишком сильны, и большинство из них умирает совсем молодыми. Львы, умирающие молодыми! У Секо возникают порой совершенно потрясающие идеи, правда? — Я рассмеялся. Господи, утомительно-то как! С мамочкиными лекциями разбираться и то проще, чем с таким.
— Ну, насчет вас, мальчики, я не знаю, — отец взглянул на своего лепечущего чушь сына и отхлебнул кофе, — но, насколько я могу судить, Секо сама некоторым образом смахивает на этого серебряного льва.