Майк замедлил шаги, понимая, что не следует обсуждать эту проблему при Софии.
— Ты боишься, что если малышка начнет думать о том, как она воспринимает окружающее, то утратит эту способность?
— Именно так! Поэтому я хочу разобраться в этом сама и пытаюсь тренировать свои чувства, чтобы найти разгадку.
— Это было бы интересное исследование — степень сенсорного восприятия у детей с нарушениями зрения или слуха.
— Конечно! — горячо согласилась Джин, догнав Софию и беря дочь за руку. — Я давно об этом мечтаю, — призналась она и еле слышно добавила: — Может быть, когда-нибудь…
Майк ничего не ответил. Наверное, он вспомнил о ее страстном желании стать медсестрой. Она распрямила плечи, споря про себя с воображаемым противником. Если одна мечта умерла, то это не значит, что нужно отбросить все остальные!
Они дошли почти до конца аллеи.
— Завтра утром мы идем в бассейн, — сообщила София.
Слушая щебетание дочери, Джин спрашивала себя, зачем она потратила столько денег на специалистов по развитию речи. В данный момент она предпочла иметь бы менее разговорчивого ребенка!
— Это бассейн в маминой больнице. Вы тоже можете пойти, раз вы доктор.
— Это было бы чудесно, — серьезно ответил он. — Я приду, если не буду занят.
— А потом пообедаете вместе с нами в столовой, хорошо?
Майк вопросительно приподнял бровь и посмотрел на Джин.
— Она обожает пюре из бобов на поджаренном хлебе, которое там готовят, и предпочитает нашу столовую любому кафе.
Он поморщился, видимо вспомнив пережаренный бифштекс, однако пробормотал нечто, означающее согласие, и легонько коснулся волос девочки.
— Увидимся в бассейне, София, — сказал он. — Веди себя хорошо.
— А я и так всегда хорошо себя веду, — возмущенно ответила она. — Я у мамы — единственная и самая-самая лучшая девочка.
Джин увидела, как Майк выпрямился и посмотрел ей в глаза. Сердце гулко забилось у нее в груди, когда она поняла, как много его любимых выражений она неосознанно перенесла на дочь. Среди них было и это — «Ты моя единственная и самая-самая лучшая девочка». Скажет ли он об этом? Она ждала, кожей ощущая повисшую паузу.
— Я буду в больнице, можешь позвонить туда, если захочешь поговорить.
Ничего не добавив к этой короткой фразе, он повернулся и пошел прочь.
Что он хотел сказать? Поговорить — о чем? Из болтовни Софии он мог уяснить только то, что они живут вдвоем и в их жизни нет мужчины. Она вдруг с ужасом подумала, что тогда у озера, рассказывая о лебедях, девочка могла сообщить Майку, что ее папа не любил маму, и поэтому они, в отличие от лебедей, расстались. Хорошо, что она вовремя отвлеклась!