Бросил взгляд на неподвижное тело — и ощутил слабость в коленях. А горло перехватило от забытой боли.
— Ты чего?
Эльф валялся на полу лицом вниз. И когда Фрозинтар рывком перевернул его, заглянул в распахнутые глаза, тот безвольно обмяк на его руках.
Он был мертв.
Рядом на колени рухнул Келлегор. Закатав рукава туники, юный маг принялся лихорадочно осматривать холодеющее тело. Постепенно на его лице проступила растерянность, смешанная с какой-то детской обидой.
— Я ничего не понимаю, — дрогнувшим голосом пролепетал полукровка. — Дядя… он же… он совсем мертвый! Ой, мама… — Юноша закрыл лицо руками. — Как же так?
Фрозинтар сидел на полу, обняв неподвижное тело. Рядом тихо всхлипывала Седона. Наместник Калливар стоял как потерянный, с окаменевшим лицом. Келлегор, сгорбившись, молча раскачивался туда-сюда, не отнимая рук от лица. Сэр Ройдар переминался с ноги на ногу, чувствуя себя лишним.
— Он… великий герой, — кашлянув, наконец рискнул нарушить граф тягостное молчание. — Ради спасения отдал все… всего себя, без остатка…
Келлегор резко отнял руки от лица, словно его дернули за запястья. Лицо юного мага было залито слезами, но глаза уже смотрели на наемника ясно и вопросительно. Тот уже и сам все понял и похолодел.
Карадор действительно отдал всего себя — и свою искру в придачу. Искру, которая оживила драура.
— Как же так? — повторил подросток свои последние слова.
Фрозинтар опустил глаза. Провел пальцами по бледной щеке, по губам, которые уже никогда не сложатся в улыбку. Оборванная ниточка жизни. Будь проклят лорд Лоредар! Так или иначе, но он все-таки заставил своего слугу совершить убийство!
Или нет?
— Седона, — позвал он, — поцелуй меня. Быстро!
— Но… — Девушка ничего больше не успела сказать — дернув за руку, наемник заставил ее наклониться, торопливо коснулся губами ее теплых губ, чуть задержался, запоминая, а потом, так же резко отстранив альфару, накрыл своим ртом приоткрытые губы эльфа.
Он не знал, что надо делать, и не ощутил обратного перехода. Просто тело внезапно налилось свинцовой тяжестью. Воздух с шипением вырвался из легких — ему там больше нечего было делать.
Медленно и осторожно драур поднял на руки неподвижное тело и, не глядя ни на кого, направился к выходу. Снес ударом ноги дверь и шагнул в ночь.
Мастер Неар чувствовал себя предателем. Подумать только — он ведет на поместье-столицу целую сотню орков!
Когда шла последняя война за Золотую Ветвь, менестрелю удалось отсидеться на относительно тихом и благополучном Аметистовом Острове. Война затронула самый краешек его — орки лишь вторглись в пограничные пределы. Тогдашний наследник Наместника, первый муж леди Каллирель, помнится, с большой помпой выезжал навстречу им, уверенный, что ему удастся с первого удара опрокинуть темноволосых и прогнать их обратно со своей территории. Первая битва стала и последней — после того как, даже не доскакав до позиций врага, лошадь Наследника была убита и сам он выпал из седла, оставшиеся без командира легионеры сопротивлялись недолго. Нет, когорта Преданных, отправленная лордом Калливаром для охраны тестя, мужественно сомкнула ряды над его бездыханным телом и сражалась до последнего, но остальные довольно быстро сложили оружие и ударились в бегство. С уцелевшими Преданными (из сотни в живых осталось лишь шестеро, причем четверо раненых) орки тогда поступили довольно милосердно. Они не содрали с пленных кожу, не разорвали на части, не сделали рабами, а просто отпустили на все четыре стороны, позволив забрать тело командира, которого те так доблестно защищали. Именно с ними теперешний император Хаук аж-Гарбаж передал Наместнику Калливару предложение сдаться на милость Золотой Ветви. Наместник тогда ответил гордым отказом. Даже прогнал и объявил изгоем своего племянника Карадора Шутника, который вызвался поехать в стан врага и принести присягу.