За это утро Гио умудрился вспомнить всех своих отцов, матерей, дедушек и бабушек аж до десятого колена, клятвенно утверждая, что среди них не было ни одного, кто так низко пал бы в глазах общества.
– Ну, правда, твой прадед отсидел три года на Ссыльных Островах. Да и то по страшному недоразумению!
И, как сообщил Гио, все эти самые дедушки и бабушки в данный момент, наверное, в гробу переворачиваются, услыхав такую новость.
Наконец, когда его крики постепенно сошли на нет, Гио поинтересовался у сына:
– И как же ты собираешься выкручиваться из сложившейся ситуации?
Фло пожал плечами и горестно вздохнул:
– Как полагается. Пойду к Зеркалу. Другого выхода нет.
Гио хохотнул.
– Посмотрите – какой смельчак нашелся! Ты хоть соображаешь, что это опасно?! Понимаешь, что можешь не вернуться?!
– Понимаю, – кивнул в ответ Фло.
И тут Кшенжара сочла нужным вмешаться в разговор мужчин:
– Ладно, Гио, хватит. Фло и так уже себя наказал. Криками ты все равно ничего не исправишь. Только травмируешь его еще больше.
Гио весь как-то скис, сокрушенно покачал головой и согласился:
– Да. Пожалуй, ты права, Кшен. Права, как всегда.
Обратив свой печальный взгляд на Фло, он добавил:
– По крайней мере, тебе предоставляется уникальная возможность стать настоящим мужчиной. Таким, как твой отец.
Больше Фло ни кто не упрекнул. Дома, по крайней мере.
4.
«Разбор» был назначен на четыре часа дня, когда занятия в Академии уже заканчивались.
В три Кшенжара отвела Грендж Лисиоппе Ворзак, вечно грустной своей подружке. А пол четвертого Раусы с тяжелым сердцем погрузились в автомобиль и направились в Академию.
За время всего полета никто не проронил ни слова. В кабине царила полная тишина, если не считать пчелиного жужжания двигателя и доносившегося из радиоприемника голоса популярного гелионского певца, певшего о своей несчастной любви к девушке с далекого острова Оган.
Проходил «разбор» в учительской комнате. Как всегда. Кроме учительских столов и стола Шелера, В комнате стояло еще пять кресел. Два с права от Шелера и три слева.
Когда семейство Раусов вошло в учительскую, все преподаватели уже были на месте. Явилась даже Шеридорана, с болезненным выражением лица. Пустовало лишь два стола. Один для Спака, а второй…
Фло обвел взглядом учителей и понял, что второй пустующий стол принадлежал Аиву. Сегодня его не было.
Этот факт несколько опечалил Фло. Физрук был единственным преподавателем, которого он любил. И если уж от кого-то и стоило ждать помощи, так это от Аива. На прежних разборах он частенько заступался за Фло.
Пустующие кресла с права от стола Шелера тоже не обошли внимания Фло. Он абсолютно ничего не знал о тех «разборах», на которых детей приговаривали к поиску Зеркала Прощения, и потому он был в некотором недоумении.