На московском театре долго стояли столбами рабски подражательного французского классицизма Сумароков и Княжнин; перед именами этих авторов благоговели все грамотные и безграмотные. Никто не смел отыскивать в их творениях недостатков и погрешностей.
Считалось святотатством критиковать какое-нибудь место в «Димитрии Самозванце», в «Синаве и Труворе» (Сумарокова), в «Додоне», в «Рославе», в «Титове Милосердии» (Княжнина); говорили: «Матушка их царица отметила!», «Старшие хвалят!», и, если являлся какой-либо смелый «выскочка и растабарывал» как-нибудь не в выгоду общепринятого хорошим, – старики всех кругов начинали над выскочкою смеяться и говорить в один голос: «Смотри, пожалуй, умней хочет быть Сумарокова!» В числе русских опер непомрачаемо блистал в XVIII веке «Мельник-колдун, обманщик и сват» Аблесимова; за ним стоял «Сбитенщик» Я. Б. Княжнина, очевидно, впрочем, заимствованный из французских нравов.
После них имели большой успех две оперы князя Горчакова: «Баба-яга» и «Счастливая Тоня». Первая из них более нравилась публике, за вторую публика претендовала на князя Горчакова и громко говорила: «Ну, что бы это его сиятельству назвать рыбака своего Иваном, а не Миловзором», или: «Что бы это рыбаку-то его сиятельства поймать не духа, а уж если не черта, то, по крайней мере, водяного дедушку, а дух, что это такое? Всяк бывает дух!»
За этими операми следовала «Ахридеич» («Иван-царевич»), опера великой Екатерины, замечательная по великолепию своих декораций. «Гостиный двор» (Матинского), картинка нравов тогдашнего купечества и крючкотворства приказных. «Розанна и Любим» (Николаева) с «Барчуком-псарем» и пр. Музыку ко всем этим операм составляли большею частию какие-то мелодические сборники из русских и всяких песен. Поставляли музыку Мартини, Керцелли, Фрей и другие музыканты, теперь позабытые; был, впрочем, знаком москвичам того времени и Моцарт, но он не ладился под наш стих, как ни запрягал его в наши оглобли какой-нибудь Фрей или Афанасий.
Нынешняя оперетка, или, как тогда ее величали, «Малая опера», тоже уже была известна москвичам. Из таких уже пользовались успехом «Несчастие от кареты» (Княжнина), «Федул с детьми» (Екатерины Великой), «Новое семейство» (Вязмитинова) и еще некоторые другие. Особенно нравились «Федул с детьми», со своими песнями, хорошо подобранными, и «Несчастие от кареты», резкая сатира на бар – «французолюбцев». Одна афиша «Федула» составляла какую-то народную скороговорку! Для любопытства привожу часть имен пятнадцати детей Федула: Дуняша, Фатяша, Минодора, Нимфодора, Митродора, Анкудим, Никодим, Ипполит, Неофит, Парамон, Филимон и т. д.