У Россоши Жуков взглянул на солнце — оно заметно скатилось к горизонту, а до штаба фронта по кривым дорогам за триста километров. Прощаясь с Ротмистровым, все же ободряюще пожал ему руку и помчался на Старый Оскол, оттуда до штаба Ватутина уже рукой подать — по прямой всего сто километров. Благополучно переехали по хилому мосту через тощую речонку Оскол, в темноте подкатили к истоку Сейма, и тут шофер не заметил указатель на объезд — на едва сметанном из жердей мостке машину тряхнуло так, что Жуков, крепко сжав зубы, не смог ругнуть шофера. Тот выскочил из машины, присмотрелся к провалившимся передним колесам и горестно признался:
— Виноват, товарищ маршал. До моста, похоже, руки саперов еще не дошли, и вот…
Подбежали сопровождавшие маршала офицеры, еще два водителя. Порученец ругнул маршальского шофера, что просмотрел объезд, и подошел к маршалу, от боли откинувшему голову на спину сиденья.
— Что, товарищ маршал?
— Проклятый радикулит. Как затухший вулкан, опять проснулся, и вот дышу с передыхом.
— Может быть, вас перенести в нашу машину?
— Пошевелиться невозможно.
— А мы осторожненько.
— На осторожненько мой радикулит не сбавляет своей свирепости. Ну, давай…
Скрипя зубами, маршал сполз на землю. Здесь его уложили на плащ-накидку и перенесли в пикап, на дне которого уже было постелено все, что могло смягчить неистовство радикулита. Шофер, включив фары, повел машину с осторожностью заботливой няньки. На подъезде к штабу раздался злой окрик «Погасить огонь!!!». Машина порученца вырвалась вперед, и окрик уже не повторился.
Неожиданный приезд маршала в штабе вызвал переполох. Сам комфронтом подошел к пикапу. Увидев маршала измученным, сочувственно спросил:
— Вы ранены, Георгий Константинович?!
— Почти. Радикулит так прострелил меня, что не позволяет ни стонать, ни дышать.
— Может, вас сразу в госпиталь?
— Невмоготу ехать еще.
На носилках Жукова перенесли в штабной лазарет, уложили на кровать. Голенища сапог пришлось разрезать. Врач, наслышанный о крутости характера пациента, боялся совершить неосторожное движение, потому действовал неуверенно, ошибался и причинял Жукову боли, и получил от него:
— Что ты охаешь и ахаешь! Виктор, помоги ему повернуть меня на грудь.