— Угу, — говорю я, — это было бы славно. Я в свое время ходил в университет.
— Ja, Форрест? Und чему ты там учился?
— Футболу, — говорю.
— Ах!
Славные деньки, как говаривала моя мама Гамп, обычно не длятся вечно, и эти не стали исключением.
Прошло не особо много времени, как начальник гарнизона собрал нас всех на парадном плацу и сделал объявление.
— Итак, ребята, вот вам сразу хорошие новости и плохие новости.
При этих его словах от солдат послышалось глухое ворчание.
— Плохие эти новости, — продолжает начальник, — для тех трусов из ваших рядов, которые просто сосут свое жалованье и не желают выполнять свой солдатский долг.
Опять ворчание.
— А хорошие эти новости для тех из вас, кто желает начать убивать и умирать — что, как вам известно, и есть занятие солдата. Для этого вам будут предоставлены все возможности — благодаря одному сукиному сыну по имени Саддам Хуйсейн, который главный а-раб в Ираке. Он теперь затеял войну против нашего главнокомандующего, президента Соединенных Штатов Америки Джорджа Герберта Уокера Буша.
Тут часть ворчания сменяется криками восторга.
— Короче говоря, — заканчивает начальник, — мы намерены отправиться в Ирак и высечь его языческую жопу!
Так мы и сделали.
Вечером накануне отъезда я получил разрешение на выход в городок, чтобы в последний раз повидаться с Гретхен. Она как раз накопила достаточно деньжат, чтобы поступить в университет, и даже уже сходила на первые занятия.
— Ах, Форрест, — говорит Гретхен, — это так замечательно! Я изучаю английский!
Мы взялись за руки и немного прошлись, а потом я рассказал ей, что происходит. Гретхен не стала кричать или махать руками, ничего такого, только крепче сжала мою руку и сказала, что уже думала о такой возможности.
— Всю жизнь, — говорит Гретхен, — я училась не зависеть от того хорошего, что случалось. Но я по-прежнему всегда надеюсь, что это хорошее будет случаться. В один прекрасный день ты вернешься, ja?
— Ja, — сказал я ей, хотя и не знал, правда это или неправда. В конце концов, в моей жизни обычно ничего хорошо не складывалось.
— Когда ты вернешься, — говорит Гретхен, — я буду говорить по-английски так же хорошо, как ты.
— Ja, — говорю.
В общем, на следующее утро мы покинули Германию.
Перво-наперво мы погрузили все наше барахло, куда входили танки, самоходки и всякая такая ерунда, а потом отплыли в Саудовскую Аравию. Когда мы туда прибыли, наша дивизия насчитывала восемнадцать тысяч солдат. Если прибавить это к остальной нашей армии, мы составили около миллиона против вдвое большего числа а-рабов, и наш командующий, генерал Норман Шайскопф, сказал, что этого вполне хватит для честного боя.