Снаряды падают часто и густо, вздымая фонтаны воды, но пока огонь противника идет в холостую, за черными клубами дымовой завесы рассмотреть русский корабль не получается, поэтому они просто садят по стелющемуся над водой черному облаку. 'Страшный', все время идет в повороте, угрожающе кренясь на правый борт, но послушен воле рулевого. Дым спрятал эсминец, но он так же укрыл и японцев. Не суть. В планы Науменко вовсе не входит вступать в бой даже с двумя не поврежденными эсминцами, силы все одно неравны, у них вооружение посерьезнее будет. Кстати, что там со вторым эсминцем, тонет, или мина угодила в комовой отсек, тогда может и выстоит, кормовой отсек не так уж и велик. Ничего не видно. Но это и хорошо. Значит и японцы их не видят. До рассвета еще больше часа, видимость после дождя конечно улучшилась, но ночь все еще не собирается уступать свои права, а значит можно оторваться и затеряться.
Хорошо бы, второй миноносец только серьезно повредило. Бросить товарища они не смогут, так что с ним останется хотя бы один, а вот ринется ли вдогонку за русским один эсминец сомнительно. Хотя может. Самурайский дух и все такое. Вполне может. Но если это случится, то лучше уж подальше, все же меньше шансов, что второй вмешается в единоборство. А потому уходить. Уходить как можно дальше.
Шашки догорают. Хорошая придумка. Вот ведь, не военные и не моряки, а какую ладную вещь придумали, эдак можно и днем в прядки играть. Жаль только недолго, всего-то три минуты горит шашка. Ага, стало быть пора.
- Серегин, поджигай вторую пару!
- Слушаюсь, ваш бродь!
Взгляд на лаг. Двадцать семь узлов. Это максимум и даже больше. Дмитриев сейчас выжимает из машины все, что только возможно, так как максимум что им удавалось до этого выжать из машин это двадцать шесть узлов. Так долго продолжаться не может, машины работают уже за пределами своих возможностей. До Порт-Артура еще примерно двадцать миль. Час ходу и даже чуть меньше, но это если скорость останется прежней, а это увы, невозможно. К тому же над трубами уже видны факелы. Сейчас, пока шашки прогорают, это не имеет значения, но позже, когда дым рассеется они как маяк укажут японцам в какой стороне искать миноносец. Нет, нам этого не надо. Науменко склоняется над переговорной трубой.
- Павел Михайлович, уменьшите ход до двадцати узлов и придумайте что-нибудь с факелами, нетто они как путеводная звезда.
- Понял.- Голос механика звучит как из преисподней, Петр Афанасьевич, даже сомневается, все ли тот расслышал, но ход заметно падает, а вскоре и факелы пропадают.