Трейси оцепенела.
— Почему вы решили, что я от чего-то бегу?
— Можете назвать это интуицией, если хотите.
— А не подсказывает ли вам эта же самая интуиция, от чего именно я так хочу убежать? — потребовала она у него ответа.
— Я бы сказал, скорее всего от мужчины, — невыразительно проговорил он. — Может, от какого-то бедолаги, который возомнил, что нашел свою золотую жилу.
Гневно сверкнув глазами, Трейси выпалила:
— Может, что-то в этом роде вас самого восстановило против женщин?
Он застыл на месте, лицо приняло жесткое выражение.
— Я ничего не имею против женщин, — проговорил он. — В определенных случаях без них просто не обойтись. — Он отметил легкой улыбкой румянец, вспыхнувший на щеках доктора Редферн. — Сегодня же телеграфирую Брэнсомам. Не волнуйтесь, они не откажутся приютить соотечественницу.
С этими словами он повернулся и вышел.
Трейси осталась стоять на месте, сжав руки в кулаки. Ли Гаррат не выбирал выражений, с кем бы он ни разговаривал. Что он за человек? Ведь должно же у него за холодной, жесткой внешностью человека биться живое сердце?
Шли дни, и сырой холод английской зимы стал лишь воспоминанием. Трейси наслаждалась сверкающей синевой моря и неба, все более и более жарким солнцем. Большую часть свободного времени она проводила на палубе. Постепенно кожа девушки слегка загорела. Ей это очень шло, особенно по контрасту со светлыми волосами.
Свободного времени было много. После того как ее пребывание на борту корабля перестало быть новостью, команда словно сговорилась относиться к ней со снисходительностью и легким недоверием, как она и предчувствовала. Те, кто вообще обращался к врачу, делали это с явной неохотой, принимая от нее помощь только после того, как народные средства не помогали, причем любое улучшение состояния после этого чаще объясняли собственным крепким здоровьем. От такого отношения пациентов у нее опускались руки, но поделать с этим Трейси ничего не могла. Она сумела проникнуть в твердыню, укрепив позицию женщин в вопросе эмансипации. Нельзя же ожидать, что мужчины, подобные этим морякам, сразу и без возмущения воспримут вторжение в мир, который до сих пор был чисто мужским.
— Нужно только время, — заверил ее Питер, когда однажды днем Трейси призналась, что ощущает свое поражение. — Поверьте, в таком отношении нет ничего лично против вас.
Они стояли рядышком у поручней, бросая чайкам кусочки черствого хлеба и печенья. На горизонте виднелась темная полоска, быстро увеличивающаяся в размерах, — остров Мадейра. «Звезда» плыла мимо. Кейптаун был единственным портом, куда она должна была зайти, прежде чем отправиться в холодные воды Антарктики.