— Не понимаю я тебя. Почему ты здесь, когда молодая красивая женщина одна в своей квартире и раздевается сейчас, пока мы тут разговариваем?
— Замолкни и веди машину!
— Твое настроение улучшилось бы, если бы ты позволил себе немного выпустить пар. Я могу развернуться на следующем светофоре и отвезти тебя обратно. Сомневаюсь, что она будет возражать против такого вторжения.
— Нет.
Но его друг продолжал, словно не слышал Мадэни:
— Судя по тому, как она смотрела на тебя сегодня, она обрадуется твоему приходу.
— Я сказал — нет!
— Я мог бы вернуться за тобой утром, не слишком рано. — Азим повернулся и подмигнул. — У тебя будет прекрасная причина поспать подольше.
— Хватит! — рявкнул Мадэни, когда эротические картины замелькали в его голове. — За ужином сегодня Эмили спросила меня, не трудно ли это — быть одновременно твоим работодателем и другом? Предупреждаю тебя, Азим: если ты будешь продолжать в том же духе, я перестану быть и тем и другим.
— Твои угрозы были бы более действенными, если бы я поверил им. — Азим невозмутимо улыбнулся. — Мы слишком долго знаем друг друга.
— Вот и я о том же подумал. — Мадэни взъерошил волосы и громко вздохнул.
— Ты злишься не на меня. Ты злишься на самого себя.
— Дело сделано, Азим. Сколько раз я могу повторять это тебе?
— Нет. Помолвка официально не объявлена. Твой отец прислушается к тебе. Он разумный человек, его нельзя обвинить в отсталости взглядов. Он внес много изменений в Кашакре, привел наш народ в новое столетие.
— Он почитает старые традиции.
— Ты просто глупец.
— Только не начинай снова. Не надо. По крайней мере, не сегодня. — Мадэни потер глаза, вдруг почувствовав страшную усталость. — Я слишком устал, чтобы продолжать наши препирательства.
— Потому что ты понимаешь, что я прав, — сказал Азим, а потом спросил более спокойным тоном: — А может быть, кто-то еще начал менять твои взгляды?
Теперь, спустя четыре дня, Мадэни обдумывал эти слова друга. Он сидел на балконе своей квартиры за чашкой сладкого черного кофе, столь любимого у него на родине. Далеко внизу, на Медисон-авеню, царило оживленное, как обычно в это время дня, движение.
Если бы он полагал, что короткий, но бурный роман с Эмили поможет ему выбросить ее из головы, он разрешил бы Азиму развернуться на светофоре и поехать обратно в тот вечер. Нельзя было отрицать, что его тянуло к ней, и это началось с того момента, как они были представлены друг другу на кухне Хендерсонов. С каждой встречей в последующие две недели его тяга к ней только еще больше усиливалась. Как и интерес к ней, выходящий за рамки чисто физического влечения. В этом и была проблема.