В трубке раздались короткие гудки, и я с сердцем бросила ее на рычаг. А злилась я потому, что майор был во многом прав.
Заразившись сомнениями Серого, я в дурном расположении духа проглотила бутерброд с колбасой и налила себе горячего чаю, чтобы запить им бутерброд с сыром. Но тут мне пришлось снова топать к телефону. Я услышала голос на другом конце провода - и мое сердце затрепетало от надежды...
- Таня, наконец-то вы взяли трубку! Целый час не могу до вас дозвониться, уже хотел отправляться на поиски...
Было бы неплохо, подумала я.
- Да, пришлось дать подробный отчет нашему другу майору.
- Как ваша идея, из-за которой вы даже не дослушали "Онегина" до конца?
- Идея получила полное подтверждение. И это нужно было сделать, пока "Евгений Онегин" находился в театре.
- Ах, вот оно что... Так вы нашли доказательства?!
- Ну, доказательствами их называть слишком громко, скорее - косвенные подтверждения.
Но я уверена, Мигель, что он - именно тот, кого мы ищем. Завтра постараюсь развить успех.
- О Господи! Кто бы мог подумать, что это...
Ладно, Таня, Бог с ним, с моим старым знакомым.
Меньше всего мне сейчас хочется думать о нем.
- А о чем вам хочется думать, Мигель?
- О вас, Таня. О нас...
- И что же вы думаете о нас?
- Таня, я хотел... О madre mia, не знаю, как сказать...
- Да-да?
- Я надеялся, что вы.., что мы...
- Что же, Мигель?
- Нет, Танечка, ничего! Я не должен был...
Простите меня! Спокойной ночи. Простите...
Он осторожно положил трубку, чувствуя себя, наверно, ужасно виноватым. Я швырнула свою еще яростнее, чем после разговора с Кедровьм.
Нет в жизни счастья!
Мигель опять струсил. Чай остыл.
Я злобно выплеснула "ослиную мочу" в раковину, чуть не разбив при этом чашку. И в растрепанных чувствах без чаю завалилась в постель, в полной уверенности, что от расстройства мне теперь полночи не сомкнуть глаз.
Через пять минут я уже спала. Хороша бы я была, если б "дядя" сказал мне, чего он хочет, а я согласилась бы!
Увы, вещий сон мне под четверг не приснился. По-моему, не приснилось вообще никакого.
Предыдущий денек выдался не то чтобы очень тяжелый (у меня случались и худшие), но какой-то хлопотливый. Поэтому я продрыхла без задних ног до половины десятого, не позаботившись получить от своего подсознания какую ни есть подсказку.
Девять тридцать для меня далеко не предел, и я бы, конечно, спала и дальше, если бы с вечера догадалась отключить телефон. Но когда я веду дело, да еще такое, где счет идет на дни и ночи, подобной роскоши я себе не позволяю.
- Вставай, поднимайся, рабочий народ! - приветствовал меня Сергей Палыч Кедров.