Площадь опустела, но праздник продолжался. Уно аккуратно свернул красное полотнище.
Гурьбой вернулась на механический почти под вечер.
У проходной их поджидал мастер Игнатий, почему-то свирепый, как зверь. Глаза выкатил, руки вытянул и грозил попеременно то одним, то другим указательным пальцем.
Мастер редко таким бывал раньше. Сегодня будто его праздник обошел. Он закричал, не остановить:
— Работнички явились? Шалопаи, шпана, дурдусы! Безответственные, распущенные шмакодявки, однако!
Дальше — больше, в таком же духе. Прямо-таки расстреливал бранными словами. Он доходил до визга и сорвать голос не боялся.
— Смена который час робит, вкалывает до поту, а их, нечестивых, следа нет! Пошто за вас другим мантулить? Или, может, из-за вас цех остановить, завод на прикол поставить? Сволочи!
— Пусть мантулят, если охота! — огрызнулся Петро.
— Останавливайте на здоровье, — сказал Рудик.
Мастер чуть не задохнулся, чуть язык не проглотил, рот раскрыл, а слов подходящих не нашел.
— Сегодня, мастер Игнатий, всем отгул! — хитро говорит Юрка Сидоров.
— Какой отгул? — не понимает мастер.
— Обыкновенный, за всю военную переработку, — говорит Юрка Сидоров.
— Да вы чего, однако, рехнулись ли как?
В волнении нацепил очки на самый кончик носа, поочередно поверх их заглядывал каждому в глаза.
И тут прорвалось, ребята принялись кричать на мастера. Он попятился, словно обороняясь:
— Вы мне бросьте арапа заливать! Я вам не мальчишка, не позволю, однако, плести турусы на колесах! Ну?
— Нет! — кричал Петро. — На смену в такой день не пойдем! Сегодня, может, самый великий праздник в мире, и ни под каким конвоем нас не заставишь!
— Ково это вы, черти, однако, проклятущие, удумали?
— А тово! — отвечает Рудик.
— Это чего же, однако, происходит? Забастовка, значит! — Мастер кричит до синевы на лице.
— Ну и что?! — в ответ кричит Петро.
— Выходит, забастовка, — смеется в сторонке Юрка Сидоров.
Мастер Игнатий вдруг бросился бежать куда-то без оглядки, шумно топая кирзовыми сапогами.
Смотрели ему вслед молча. Фаткул тихо сказал:
— Неладное затеяли, братцы, в самом деле на забастовку смахивает. По головке за это не погладят… Гад буду, незаконное откалываете…
— Все законно и понятно! — не успокаивается Петро. — Тебе одному непонятно!
— Не рви глотку, — говорит Фаткул. — Сам отлично знаешь, что у нас в стране не бывает забастовок.
— А вот сейчас будет! — говорит Рудик. — Потому что день самый необыкновенный, понял?
— Может, первый такой за всю нашу советскую историю! — говорит Юрка Сидоров.
Севмор и Павел молчат, в спор не вступают.