— Ты всегда был таким, каким тебя хотели видеть. Замечательным сыном. Всеобщим любимцем. Богатым и красивым мужем. Превосходным инженером. Сколько времени ты так жил, Дарио? Может, тебе надоело им всем соответствовать? Может, тебе больше нечего сказать? Может, тебе нечего было сказать и раньше? Смешно в пятьдесят лет писать обо мне. Что это? Ностальгия стареющего мужчины? А если честно? Ты решил все бросить, чтобы ношу подхватила прекрасная Джульетта? Ты мог бы ее обмануть более обычным способом, скажу тебе честно, к чему столько романтической патетики?.. А может, ты ее и обманывал, кто знает. С менее красивыми и менее требовательными женщинами, с которыми можно расслабиться, которые примут тебя будничным, усталым, неудачливым. А Джульетта… Если ты упал, совершила падение и она. В этом драма великой любви и буржуазного семейства, драма безупречных супружеских пар. Но невозможно выигрывать везде и повсюду, рано или поздно приходится платить за счастье.
Дарио прислонился спиной к стене, на него посыпалась побелка. Он сунул руки в карманы, стоял и слушал меня.
— А теперь, — продолжала я, — ты разыгрываешь заболевшего великого инженера, смертельно раненного человека, женщины припадают к твоему изголовью, склоняются над твоими ранами, тебя теряют, тебя находят. Они думают, нужно ли запирать калитку, прятать ключи, вызывать полицию. Твою жену канонизируют при жизни — что может быть прекраснее! Ваше несчастье тоже уникально, болезнь не такая, как у тех, кто проходит обследования и глотает таблетки, у вас она., уж во всяком случае, более художественная!
Он слушал меня внимательно, смотрел, наклонив голову, точно так же, как на площади Прешёр тридцать лет тому назад, когда ждал меня и я шла ему навстречу, чувствуя себя счастливой оттого, что стала живой. Я продолжала говорить:
— Знаешь, кого я только не повидала, пока добралась сюда! Ехала одна на машине из Парижа и встречала по пути самых обыкновенных людей, людей, в самом деле находящихся на дне жизни — нищих, сумасшедших, больных, женщин, живущих в фургонах без колес, красильщиков на автостраде, выдающих себя за волшебников, я встретилась со своей дочерью и со своей сестрой, старенькой своей сестричкой. Ты помнишь Кристину? "Я умоляю-ю?" Я встречалась с людьми, которые не живут на горе над морем, которые стоят обеими ногами в грязи и не нуждаются в тайнах. Ты понимаешь меня, Дарио?
Легким движением плеча Дарио отстранился от стены, вынул руки из карманов. Он не улыбался, приближаясь ко мне, он был бесконечно серьезен, и казалось, из глаз его смотрит вся жизнь, и достаточно секунды, чтобы она перелилась через край.