— Я всегда знал, что ты там, где битва, — улыбнулся Гай. — У тебя наверное уже много наделов земли, не меньше, чем у Роджера, после этих сражений?
Роуланд засмеялся, и глаза его засияли точно синие сапфиры.
— Я сражаюсь за золото, а не за землю. За землей надо ухаживать. А я люблю свободу.
— Значит, у тебя полные карманы золота?
Роуланд покачал головой.
— Увы. Женщины, выпивка… Но кое-что есть.
— А добыча от сарацинов?
— И это тоже. У них были шелка, разные стеклянные штуки, золотые блюда и лампы, всякие побрякушки.
— А битва?
— Их было много. Сарацины устроили свои лагеря по всему побережью. Но они дрались без оружия и под ударами рыцарей падали, как крестьяне. Некоторые удрали морем, мы перетряхнули их лагеря, а потом сожгли.
— Я думаю, что появился вовремя.
— Да. Моя служба герцогу Бургундии как раз закончилась. Утром мы можем отправляться. А сегодня вечером развлечемся, мой друг. Я знаю одну пивнушку у северных ворот, там варят острейшую похлебку и сладкое пиво. — Роуланд вдруг рассмеялся. — Ты даже не можешь представить, как я соскучился по отцовскому элю. Француз может утонуть в своем проклятом вине, а я с крестьянами каждый день пью пиво.
Роуланд вложил палаш в ножны и накинул на плечи длинную шерстяную накидку. Кольчугу и доспехи не взял. Оценивающе глянув на него, Гай подумал — какая прекрасная у Роуланда фигура. Тяжелый, сильный, плотный Роуланд был настоящим воином. Лютер может гордиться таким сыном.
Гай вздохнул. Роуланда никто не любил, когда он рос. Вот откуда его угрюмость, его тяжелый характер. Он не мог стать другим. Но Роуланд обладал и хорошими качествами — он мог быть очень преданным, не лишен чувства юмора. Откровенно говоря, он хороший человек.
— Я должен предупредить тебя, Гай, — сказал Роуланд, когда они вошли в город. — Роджер из Мезидона тоже полюбил ту пивную, куда мы идем. Одна девица в ней очень его интересует.
— И тебя тоже, не сомневаюсь, — заметил Гай. — Ты и он всегда увлекались одними и теми же женщинами. А сейчас вы соперничаете из-за нее?
Роуланд скорчил гримасу, вспомнив что-то.
— Да, мы тут как-то подрались. Этот хитрый мошенник зацепил меня неожиданно, после того, как я хорошо набрался.
— И ты проиграл?
— А разве я не сказал? Но это в последний раз, когда я схватился с ним по такой дурацкой причине. Все женщины одинаковы. У нас с ним есть достаточно поводов драться, кроме женщин.
— Ты ничего не спросил об Амелии.
— Да, не спросил.
— Тебе не интересно?
— Нет, — сказал Роуланд. — Я выбросил ее из головы, когда уехал. Если она будет свободна, может, я опять вернусь к ней. Если нет… — он пожал плечами, — найду другую. Эти дела мало что для меня значат.