Бритни серьезно посмотрела на него.
— У вас нет родственников?
— В Англии. Дальние родственники в Англии, — вздохнул он. — Они не приедут, чтобы меня забрать. Я давно с ними не общался.
— Значит, в Америке у вас никого нет?
— Нет. Я один и сам по себе. По крайней мере, я всегда считал, что одному легче дойти до своей цели. Как я ошибался! Был уверен, что мне никогда не потребуется помощь. — Он усмехнулся и положил одну руку на другую. — Видите, теперь я без посторонней помощи и шагу не могу ступить. Это наказание за самоуверенность.
Бритни не ответила ему, а только опустила глаза. Если подумать, то у нее тоже никого нет, кто мог бы прийти и помочь в трудную минуту. А вот это уже наказание за слепую, глупую преданность одному эгоистичному человеку.
— Я хотел получить работу в Сиене. Хорошую работу. Но не успел. Потерял управление на дороге. А потом темнота или в лучшем случае размытые пятна и одиночество в наказание. — Уильям помолчал.
В зимнем саду воцарилась тишина. Был час посещений, и поэтому в саду никого не было, кроме них двоих.
— Что за мечта у вас, Уильям? — Бритни подвинулась ближе к нему, как будто боялась с кем-то еще поделить их секрет.
— Я хочу пожить некоторое время в загородном доме. Именно сейчас. Я больше не могу оставаться в этих стенах.
— Но вас не отпустят!
— Отпустят, если я скажу, что вы моя родственница. — Как сейчас ему хотелось увидеть выражение лица Бритни, прочесть, что говорят ее глаза.
— Но… — Бритни растерялась.
— Простите меня! — Уильям закрыл лицо ладонями и опустил голову на колени. — У вас своя жизнь. Зачем я вмешиваюсь?
Нет у меня своей жизни, хотела было сказать Бритни, но промолчала.
— Наверное, я так же одинока, как и вы, — призналась она. — Порой мне тоже хочется уехать так далеко, чтобы потом не было возможности найти дорогу обратно. Помните, вы спросили, от кого я убегаю? Так вот, я убегала от своей жизни. — Бритни задумалась. — Уильям, вы мне так доверяете, что согласны жить за городом с абсолютно незнакомым человеком?
— Жить? Когда вас нет, я просто существую. Встаю с кровати, беру трость и колочу ею углы в палате. Тишина. Знаете, как я возненавидел тишину… Порой мне становится страшно. А я никогда ничего не боялся. За последние дни я прожил только три часа. Десять минут — во время нашей первой встречи. Двадцать — во время второй, полчаса — три дня назад, когда вы принесли мне цветы. Сорок минут — вчера. Знаете, ваши сандвичи воистину божественны! — Уильям по-доброму улыбнулся. — И сейчас, пока мы с вами ведем беседу, я живу. Потому что понимаю: я не беспомощный призрак, слоняющийся по палате. Я человек. — Уильям хлопнул ладонью себя по груди и повернул голову в ее сторону. — Бритни, если вас действительно ничто не держит, если вы хотите убежать и не боитесь это сделать, то почему бы нам не помочь друг другу? Я вас не обижу. Я беспомощен.