— Ты что делаешь? — прошипел он. — Давай сюда!
— Знаешь, Аммет, — сказал я, — я с тобой согласен. Владение Кольцом действительно повредило моей сущности. И мне кажется, что, если я сделаю еще один шаг, хуже уже не будет…
Тень устремилась вперед.
— Это тебя убьет! Ты не посмеешь!
— Ты думаешь?
И я надел Кольцо.
Это было круто.
Если не считать того, что я испытал мучительное ощущение, как будто меня сильно тянут в две стороны одновременно. Ведь Кольцо, как я уже, возможно, упоминал, представляло собой дверь. И держать его было все равно что чувствовать, как из-под двери тянет сквознячком. Ну а каково же было его надеть? Ощущение такое, как будто дверь распахнуло ураганом и этот ураган подхватил тебя и несет, маленького и беспомощного.[122] Это напоминало полноценное Отсылание, и меня со всей силой тянуло в сторону Иного Места, но при этом моя сущность была не в силах подчиниться. Я стоял над спокойным морем, чувствовал, как моя сущность рвется на части, и понимал, что долго я не протяну.
Быть может, в эти первые несколько мгновений, пока я пытался прийти в себя, Аммет и мог бы что-нибудь сделать. Но он был слишком ошеломлен моей дерзостью. Он висел передо мной, словно грязное пятно на светлом лике утра. И даже пальцем не шевельнул. Как зачарованный.
Я кое-как совладал с болью и заговорил.
— Ну что ж, Аммет, — сказал я любезным тоном, — ты в последнее время так много распространялся о наказании и возмездии. Ты буквально зациклился на этом. Да, согласен: нам следует рассмотреть этот вопрос поподробнее. Погоди минутку.
— Нет, Бартимеус! Нет! Умоляю!..
Так вот он, ужас, внушаемый Кольцом. Вот в чем его сила. Вот за что боролись волшебники, вот ради чего Филокрит, Азул и все прочие рискнули всем, чтобы его заполучить… Не очень-то это приятно. И тем не менее я намеревался довести дело до конца.
Я повернул Кольцо на пальце. Боль накатила и скрутила меня; моя сущность порвалась. Я ахнул вслух, глядя на встающее солнце.
Все семь планов вокруг меня исказились. В воздухе рядом со мной повисло темное Существо. Утренний свет совсем не озарял его, но проходил через него насквозь, и оно оставалось бездонно-черным, как будто в дне прорезали дыру. Тени оно не отбрасывало.
Кстати, о тенях: фирменная чернота бедняги Аммета рядом с новоприбывшим выглядела довольно-таки серой и прозрачной. Он буквально не знал, куда себя девать, вися на самом виду над водой. Он нервозно метался вправо-влево, съеживался, растягивался, чертил спирали на волнах своими болтающимися конечностями.
Существо, как и тогда, на балконе, сразу взяло быка за рога.