Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы Делия и Филд поняли, почему он так поступает. Но он не мог вымолвить ни слова.
Стоун быстро пошел вперед, и теперь Делии приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.
— Стоун, пойми, что Филд нигде не будет в абсолютной безопасности — ни в школе, ни на ранчо, — задыхаясь от быстрой ходьбы, говорила Делия.
Он замедлил шаг, и Делия догнала его.
— Мы можем попытаться оградить его от возможных опасностей, а не помещать его в барокамеру!
Когда Стоун был ребенком, его раздражало беспокойство отца или Блэйда по поводу его безопасности или, того хуже, их запреты. Он никогда не боялся риска — до прошлого августа.
— Главная задача родителей — сделать ребенка счастливым, — продолжала Делия. — Или по крайней мере не превращать его жизнь в кошмар.
— Делия, я последний раз говорю тебе, что отправляю Филда в школу не для того, чтобы сделать его несчастным, — сухо сказал он. — Тебе никогда не приходило в голову, что я хочу, чтобы мой сын жил лучше, чем я? Школа может многое дать ему — у них преподают музыку, историю искусств, литературу, в школе есть спортивные кружки и компьютерный класс. Ко всему прочему он будет общаться с детьми из разных семей. Жизнь на ранчо не позволяет полноценно общаться с людьми. Там может быть очень одиноко.
Он устал жить без Делии. У них были не только отдельные спальни, но и отдельные жизни. Пропасть между ними была огромной, а на ее дне лежали разбитые мечты и забытые обещания. Их брак постепенно разрушался, и Стоун уже не мог остановить этот процесс.
— Но ведь он такой маленький... — Делия взяла его за руку.
Его пальцы обхватили ее руку, он почувствовал тепло ее кожи, и электрический разряд побежал вверх по его руке, прямо к сердцу. Он больше не мог думать и говорить, он мог только чувствовать.
Лицо Делии было очень серьезным.
— Филду не будет лучше, если ты отправишь его в интернат. Ты просто увезешь его от людей и от мест, которые он любит больше всего на свете.
Стоун не слушал, он думал только о том, как приятно тепло ее руки, о ее мягких пальчиках в его мозолистой ладони. Он вдохнул запах ее духов — они назывались то ли «Подсолнухи», то ли «Полевые цветы», то ли «Дождь», аромат был легким, как весенний ветер. И как сама Делия. Он смотрел на женщину, которая шла рядом с ним. Они с Делией не смогут идти по жизни вот так, рука об руку. И еще Стоун не хотел, чтобы жизнь продолжалась без Брук, ему это казалось самым настоящим предательством. Он боялся, что память о дочери потускнеет, поэтому держался за свою боль и скорбь.