Курт Шиллер не удивился. Он с самого начала недолюбливал Чарлза Понсонби, в котором подозревал скрытого гомосексуалиста: Чак всегда казался ему себе на уме, а искусство, которым он восхищался, говорило о том, какие бездны кошмара скрывает маска благопристойности. Курт часто представлял его в цепях, в коже, корчащегося от боли — скорее пассивным, нежели активным партнером. Подобострастным рабом, готовым на все, лишь бы угодить внушающему ужас господину. «Значит, я ошибся, — заключил Курт. — Чарлз оказался садистом — вспомнить только, что он творил с бедными детьми!» Оставаться в Хаге Курт не собирался. Рекомендации обеспечат ему работу, а его идеи насчет преодоления возбудителями болезней видовых барьеров наверняка заинтересуют главу любого исследовательского центра. Теперь, когда фотография папы рядом с Адольфом Гитлером предана огню, а гомосексуальность самого Курта всем известна, он готов к новой жизни. Но не в Холломене — где-нибудь в Нью-Йорке, среди своих.
— Отис! — позвала Тамара, заглянув в дверь. — Тебя срочно вызывают домой! Ничего не поняла из слов Селесты, но, похоже, дело срочное.
Дон Хантер и Билли Хо взяли Отиса под руки, помогая ему выбраться со своего места.
— Мы его проводим, Дездемона, — сказал Дон. — Мало ли что — сердце у него слабое, может не выдержать.
Сесил Поттер смотрел репортаж по массачусетскому каналу, усадив Джимми к себе на колено.
— Видишь, что там творится, малыш? — спросил он обезьяну. — Ну и ну! Вовремя я оттуда убрался.
Вечером, когда Кармайн открыл дверь квартиры, Дездемона ветром налетела на него и забарабанила по груди Дельмонико кулаками. Она шмыгала носом, лицо было мокрым и красным от слез.
Безмерно благодарный, Кармайн усадил Дездемону на новый диван, который купил недавно, — кресла хороши для беседы, а двум близким людям без дивана не обойтись. Пережидая бурю ее эмоций, он бормотал ласковые слова, покачивал ее в объятиях, потом достал платок и осушил ее слезы.
— Ну так в чем дело? — спросил он, уже зная ответ.
— В тебе! — заикаясь от плача, выпалила она. — Герой нашелся! Тоже мне!
— И не герой вовсе, и…
— Нет, герой! Вздумал тоже лезть под пу… пу… пули! Так бы и прибила!
— И я рад тебя видеть, — засмеялся он. — А теперь вставай, я смешаю нам что-нибудь выпить.
— Я знала, что люблю тебя, — сказала она позднее, немного успокоившись, — но не думала, что придется таким способом узнать, насколько сильно! Кармайн, мне незачем жить в мире, где нет тебя.
— Значит, ты готова стать миссис Кармайн Дельмонико?
— Вот именно.
В его поцелуе смешалось все: любовь, благодарность и нежность, заботливость.