Среда, 6 октября 1965 г.
Джимми просыпался постепенно, поначалу осознавая только одно: пронизывающий холод. Стучали зубы, ныло все тело, онемели пальцы. А почему он ничего не видит? Вокруг — кромешная темнота. Он и не подозревал, что мрак бывает настолько беспросветным. Приходя в себя, он понял, что его заперли в каком-то тесном, вонючем, чужом закутке. И спеленали! В панике он завизжал и принялся лихорадочно раздирать то, что сковывало его движения. Материал трещал и рвался, а когда Джимми наконец высвободился, его охватил просто адский холод. От ужаса он замер. Со всех сторон его окружали какие-то предметы, от некоторых исходил уже знакомый Джимми запах материала, в который его упаковали, но сколько он ни визжал и ни рвался, никто его не услышал. И он продолжал кричать и метаться, слыша только свой голос и стук собственного сердца.
Отис Грин и Сесил Поттер прибыли на работу вместе, встретившись, как было условлено, на Одиннадцатой улице, еще издали широко улыбаясь друг другу. На службе они были в семь ноль ноль. Хотя получать нагоняй за опоздание им было не от кого, а это большой плюс! Да, работенка у них завидная, ничего не скажешь. Прихваченные из дома коробки с обедом они поставили в отдельный шкафчик из нержавейки, к которому, кроме них, никто не притрагивался — даже запирать ни к чему, воришек на работе нет. А потом взялись за дело.
Сесил уже слышал, что его зовут подопечные, поэтому направился сразу к ним и с порога заворковал:
— Привет, ребятишки! Ну как вы тут, а? Выспались?
Когда за Сесилом закрылась дверь, Отис принялся за самую неприятную часть своей работы — опустошение холодильника. Он подкатил на тележке пластиковый бак, пахнущий чистотой и свежестью, заправил в него новый мусорный пакет, придвинул бак вплотную к дверце холодильника — тяжелой, стальной, с тугой ручкой. Дальше все было как в тумане: едва Отис открыл дверцу, что-то с воем вырвалось из холодильника.
— Сесил, сюда! — крикнул Отис. — Джимми жив, держи его!
Большая мартышка словно обезумела. Но когда Сесил заговорил и протянул руки, Джимми метнулся к нему в объятия, прильнул дрожа, и его визг сменился всхлипыванием.
— Боже, Отис, — заговорил Сесил, баюкая обезьяну, как отец любимое дитя, — как мог доктор Чандра ошибиться? Малыш просидел в запертом холодильнике всю ночь. Ну-ну, Джимми, успокойся! Папа здесь, детка, теперь все будет хорошо!
Приятели были в шоке. У Отиса бешено колотилось сердце, хотя все и закончилось благополучно. «Доктор Чандра сойдет с ума от радости, когда узнает, что Джимми жив, — думал Отис, снова направляясь к холодильнику. — Джимми стоит сотни больших обезьян».
