Как только «форд» свернул на Уитни, к занимающим почти пол-акра кварталам скромных домов, Кармайн почувствовал, что Эйб и Кори напряглись.
— Господи, Кармайн, как мы это допустили? — не выдержал Эйб.
— Все дело в том, что он изменил тактику, Эйб. Он нас перехитрил.
Они остановились возле выкрашенного в желтый цвет дома. Кармайн положил руку на плечо подчиненному.
— Останьтесь здесь, ребята. Если понадобится, я позову, договорились?
В доме Мюрреев его встретил преподобный Леон Уильямс. Кармайн мимоходом подумал, что общение со священниками входит у него в привычку.
Сыновей в комнате не было, откуда-то доносились негромкие звуки телевизора. Сидя на диване рядом, родители старательно пытались сохранять спокойствие. Мать пропавшей девочки цеплялась за руку мужа как за спасительную соломинку.
— У вас нет родственников карибского происхождения, мистер Мюррей? — спросил Кармайн.
— Нет, точно нет. Мюррей жили в Коннектикуте со времен Гражданской войны и воевали на стороне северян. А моя жена родом из Уилкс-Барра.
— У вас есть недавние фотографии Франсины?
Еще одна сестра одиннадцати пропавших девочек.
Все повторялось: Кармайн задавал те же вопросы, что и остальным семьям, — с кем встречалась Франсина, чем занималась, появлялись ли у нее новые друзья или знакомые, замечала ли, что за ней наблюдают или преследуют. И как прежде, ответы ничего не прояснили.
Кармайн провел в доме Мюрреев ровно столько, сколько понадобилось, и ни секундой больше. «Священник утешит родителей Франсины так, как я никогда не смогу, — думал он. — Я вестник беды, возмездия. Вот как они меня воспринимают. Они молятся, чтобы их малышка осталась жива и невредима, но боятся, что молитвами ей уже не помочь. И ждут, когда я, вестник беды, вернусь и сообщу им, что ее больше нет».
После окончания шестичасового выпуска новостей по местному телеканалу выступил комиссар Джон Сильвестри. Он призвал жителей Холломена и Коннектикута оказать полиции содействие в поисках Франсины и сообщать обо всех подозрительных лицах и событиях. Сильвестри умел держаться на публике и выглядел внушительно — львиная грива, чеканный профиль, спокойное достоинство, искренность и прямота. Он не пытался парировать вопросы ведущей, как сделал бы политик, — дальновидностью он превосходил любого из них. Язвительный вопрос ведущей о том, почему это Коннектикутский Монстр до сих пор разгуливает на свободе и даже продолжает похищать юных девушек, ничуть не поколебал спокойствия Сильвестри: рядом с ним даже ведущая выглядела обаятельной волчицей.
— Он умен, — просто ответил Сильвестри. — Очень умен.