И поди ж ты, мелкое уточнение буквы закона страшно мешало следователям ГБ! Для моих, например, оно значило просто катастрофу подготовленного дела. Главный криминал — мое предисловие к собранию сочинений Бродского — действительно был написан в четко антисоветском духе оспаривать это не смог бы никто, и я тоже… Однако из-за этого оно было забраковано редактором-составителем ("Мишка, нас всех посадят, и культурное начинание будет погублено", — сказал Владимир Марамзин.), предназначалось, следовательно, не для распространения — хранилось в личном архиве автора, свидетели, которые его читали, все показывали, что я спрашивал у них совета, как его "деполитизировать" (выражение следователя), т. е. сделать как-то приемлемым для заказчика — Марамзина. Мне тогда виделось, что подвести такое дело под "подрыв и ослабление" государства невозможно. Я ошибался. В обвинительном заключении был целый лист доказательств "умысла на подрыв". Правда, он не выдерживал даже легкого разбора (например, солидно указывались ссылки на страницы "дела", где ничего подобного обнаружить было невозможно. Это правильный расчет на то, что ссылки постранично никто не проверяет, раз сказано, что нечто там есть — наверно, оно и есть…)
Теперь самое время вроде бы обрушиться с нападками на гебистов — но только не с моей стороны! Напротив: следователи, потому и латали обвинительное заключение фальшивками, что их сознание было сознанием профессионалов-юристов, и они старались хотя бы оформить дело чем-то, похожим на правду. И на том спасибо!
Зато судья мне попался из "сферы обычного права": то был его первый политический процесс. Причем он тоже был относительно неплохой профессионал… На суде я только слегка прикоснулся к обвинительному заключению — и оно развалилось на осколки. Судья дословно переписал его в приговор, но исключил лист с доказательствами "умысла на подрыв", о которых я заговорил на процессе… И взамен Олег Васильевич Карлов вставил супротив гебистских законоподобных фальшивок простую, как блеяние, фразу: "Умысел Хейфеца М. Р. на подрыв и ослабление Советской власти доказывается всеми его действиями". Конец цитаты. Признаюсь, я от радости обалдел! Я дышал, например, или ел, или ходил в кино, или спал с женой — и оказывается, самым фактом своего существования подрывал советскую власть. А?
Но, подумав, я смирился. Судья по сути был прав!
Ибо я родился в годы сталинских пятилеток в бедной по происхождению и абсолютно советской по убеждениям семье. Я воспитан комсомолом и книгами Маркса-Энгельса-Ленина, а также "Кратким курсом истории ВКП(б)". Потом комсорг и целинник (правда, не вступил в КПСС)… Посторонних влияний и то не найти: ни одного знакомого иностранца, способного совратить меня в буржуазную веру, да и диссидентских знакомств практически не было. На сберкнижке обнаружено пять рублей — значит, незаконных доходов не имел. Но и не беден — имел средний заработок (хотя лишь немного поступившись совестью, имел возможности очень значительных поступлений — мне и корысть не пришьешь). В глазах Олега Васильевича само существование такого "оборотня", как я, являлось свидетельством ослабления Советской власти — и мог ли я что-то возразить?