К политике "бытовая публика" оказалась равнодушна, за исключением единственной новости — создания "свободного профсоюза": тут они помнили фамилию Клебанова, основателя, и еще какие-то подробности, о которых я сам ничего не знал… Воров-профессоналов все-таки в этой толпе немного, сидит преимущественно рабочая публика, и потому слух о "настоящем профсоюзе" казался ей важнее и "прав человека", и "соглашений в Хельсинки".
Один поделился со мной профессиональным секретом: "Я работал на связи: в вашем поселке Явас. Все телефоны на прослушку поставлены". Пришлось сделать вид, что для меня это новость… Другой все-таки спросил: "Чего же вы, политики, хотите?" Изложил "12 пунктов о России " Сергея Солдатова. Ночью опять услышал разговор: "Политики дурью маются". — "А, может, в этом что и есть? Не с нашими вонючими мозгами разбираться". "Вонючие мозги" запомнились, потому что — удивили.
Когда анализирую тогдашние реакции кажется, что проще всего воспринимались рабочей публикой пункты о необходимости воссоздать "русскую Россию" и отпустить на волю колонии. Это опять же запомнилось потому, что меня лично удивило. Раньше имперская психология представлялась органически присущей русскому массовому сознанию. А вот на практике оказалось, что свойственна она скорее интеллигенции и средним классам, воспитанным на истории Российской империи, а низам надоели не только что колониальные авантюры на пяти материках (эти надоели, по-моему, даже партаппарату!), но и старинная собственность — национальные окраины. "Пусть катятся на х..".
Зато демократия, любимая интеллигентским сознанием (хотя бы как мечтание), вызывала народе вполне осязаемые сомнения. Это тоже запомнилось, потому что разрушало мой собственный стереотип. Наверно, эти люди не поклонники демократии потому, что воспринимают свои мозги как "вонючие", которые, если по-честному, ну зачем они должны заниматься общественными, неинтересными им вовсе делами.
В Казани к купе подошел шеф вагона — прапорщик.
— Воспользовались тем, что я заснул и нагрубили моему помощнику? Вы зачем "выступаете"? Посмотрел ваше дело. Если что надо, вызывайте прямо меня, а ему не грубите.
…После заметно разгрузившей вагон татарской столицы он перевел меня в отдельное купе, где я смог поспать.
На подъезде к Свердловску заметил за решеткой умное кавказское лицо — в форме.
— Армянин? Из Еревана?
Кивнул.
— Про Паруйра Айрикяна слышал? Мой друг. Азата Аршакяна знаешь?
— Да, — совсем тихо.
— Я ассоциированный член их организации…
— Она разгромлена, — он прошептал одними губами.