— …калмыка Дорджи Эббеева, осужденного за измену Родине во время войны.
Лицо у моего слушателя неподвижное — как терракотовая маска.
— … Он шахтер в Воркуте, тридцать последних лет рубал уголь в Заполярье. Имел два ордена "Шахтерская слава". История его преступления такая: Дорджи был племянником какого-то знаменитого революционера из калмыков, наркома просвещения в калмыцком коммунистическом правительстве, по словам Дорджи — национального героя своего народа. Дядя, конечно, был расстрелян в 37-м, а через несколько лет в Калмыкию вошла Шестая армия вермахта…
Ни складочки не шевельнется на сержантском лице.
— …немцы провели среди местного населения мобилизацию во вспомогательные части. Молодежи не хватало (Советы тоже ведь до этого проводили мобилизацию призывников), и немцы забрали Дорджи, хотя ему исполнилось всего 17 лет. Узнав про его род, назначили офицером — командиром эскадрона. Три года он воевал с ними вместе и попал в плен. Получил срок — десять лет, отсидел от звонка до звонка, кончил в 55 году и работа л там же на Воркуте — шахтером. Прошло 20 лет — и его снова арестовывают. Два года длится следствие. Открывают новые эпизоды, и его по ним приговаривают к смертной казни. Полгода держат в камере смертников. Ты знаешь, что такое — сидеть в камере смертников?
— Да.
Первые его слова. Сглотнул. И неожиданно — целая фраза:
— Я и сам калмык, между прочим.
— Дорджи не слишком переживал — знал, что нет за ним дел, что тянут на смертный приговор, не делал он такого, за что у нас казнят. И — неосторожно похвастался перед следователями: все равно ваш "вышак" мне заменят на 15 лет, десять из них я уже отсидел по первому заходу, два с половиной года отсидел под следствием по второму, остается сидеть все равно лишь два с половиной года. Как-нибудь пересижу.
И вот вызывают его к начальнику тюрьмы и объявили, что, действительно, заменили высшую меру пятнадцатью годами.
Привозят к нам в зону. И тут он узнает, что ему не собираются брать в зачет те десять лет, что он отсидел уже один раз за то же преступление. То есть хотя закон предусматривает, что предельный срок отсидки — 15 лет, ему фактически определили — двадцать пять! А вот теперь уже я спрошу вас: вы поняли, чем мы, правозащитники, недовольны в политике партии? Не будем спорить о законах, которые уже есть в СССР, не поставим под вопрос ни вину Дорджи, ни то, как велось его следствие — все примем как данность. Так оно есть, и ничего не изменишь. Но почему даже советские законы, которые вы вот сейчас охраняете, нарушаются самой властью самым циничным и наглым образом?!