Джордж невольно усмехнулся. И Долорес, заметив это, рассвирепела еще больше.
— Что, может, тебя такая перспектива тоже устраивает? Тогда сходи, пригласи ее!
Ох уж этот мне взрывной латиноамериканский темперамент! — вздохнул Джордж и примирительно произнес:
— С первого взгляда ясно, что девочка самоутверждается, как и все подростки в ее возрасте. Ей страшно хочется выглядеть взрослой, но средства для этого она выбирает крайне неподходящие. Я рад, что нашел ее прежде, чем с ней случилось что-то плохое, и привел к себе…
Договорить он не успел, потому что из прихожей послышались подозрительные звуки. Кто-то явно возился с дверным замком, пытаясь его открыть.
О черт, удастся мне сегодня поспать или нет! — подумал Джордж. Нехотя поднявшись и накинув халат, он поплелся в коридор.
Кэтлин, уже полностью одетая, встретила его гневным требованием:
— Открой дверь!
— Куда это ты собралась? — зевая и прикрывая рот рукой, вяло поинтересовался Джордж.
— Куда угодно, только бы не оставаться здесь! Зачем ты меня только привел к себе?
— Но это же была твоя идея, детка. Так что успокойся и ложись спать. Сейчас уже второй час ночи…
— Все равно выпусти меня! — В ее голосе вибрировало такое напряжение, что Джордж поневоле стал раздражаться.
— И не надейся! — решительно заявил он. — А если не угомонишься, прикую наручниками к батарее!
— Мерзавец! Как же я тебя ненавижу!
— Это твои проблемы, — бросил Джордж, и тут произошло нечто неожиданное.
Девушка низко опустила голову, отвернулась к стене и заплакала.
— Отпусти меня, ну, пожалуйста, — сквозь слезы жалобно повторила Кэтлин.
Приблизившись, Джордж взялся рукой за мокрый от слез подбородок и осторожно повернул ее лицом к себе.
— Что с тобой, малышка?
Кэтлин всхлипнула и дернула головой, стыдливо пряча глаза.
— Ничего, — пробормотала она, — просто все любят друг друга, счастливы, женятся, а мне вечно не везет… Или попадаются какие-то пьяные уроды, или грубые копы… И никто меня не любит, никому я не нужна…
Столь искреннее отчаяние невозможно было подделать. И Джордж в приступе необъяснимой, почти отцовской нежности привлек ее к себе, обнял за плечи и стал осторожно баюкать.
— Ну что ты, детка, как же можно тебя не любить? Ты такая чудная и милая, что способна составить счастье любого мужчины…
— Правда?
— Разумеется, правда. Не плачь, все у тебя будет хорошо. Я стану твоим другом и буду о тебе заботиться. Ну, успокойся и пойдем спать.
Он поцеловал ее в висок, заслужив самую высокую награду — преданный, робкий и нежный взгляд.