О'Дэй пожал плечами.
– Что бы там ни говорили, я не собираюсь поднимать шум и выяснять в чем дело. Но все же, что такое говорят?
Дженнингс понизил голос.
– И когда ты перестанешь дурачиться, О'Дэй? Все говорят, что ты своим ирландским обаянием обольстил жену Веннера и расстроил их семейную жизнь. Это и есть причина его запоя. Ты знаешь, что он привязан к этой девочке. Он считает ее восхитительной и убежден, что она – самое лучшее, что у него есть на свете. Даже если это не так, он имеет право на свою маленькую иллюзию. С твоей стороны это не очень умно, не так ли? На черта тебе это нужно и зачем губить хороший бизнес, который вы делали с Веннером? Я не верю, что ты вообще всерьез относишься к женщинам. Может, ты просто развлекаешься, но если у тебя есть здравый смысл, ты не будешь гробить из-за этого агентство О'Дэй и Веннер.
О'Дэй затянулся сигаретой.
– Я полагаю, что ни им, ни тебе не пришло в голову, что эти слухи могут быть неверными?
– Не глупи, я-то знаю, что они верны, знаю, откуда они пошли, да и тебе пора знать. Веннер поссорился со своей женой Мерис и сказал Старку из Интернешнл Оушн, что это из-за тебя. Он говорил со Старком о разводе и о том, что месяц назад, когда ты должен был находиться в Шотландии по делу Ярдли, ты провел выходной с Мерис Веннер в гостинице Сэйбл, в какой-то дыре около Тотнесса, в Девоншире.
О'Дэй усмехнулся.
– Надо же. Кто же это ему сказал?
– Она, она ему сказала. И он склонен ей поверить, не так ли? Как, впрочем, и все остальные.
Дженнингс стал натягивать перчатки.
– Ну, я тебе все сказал. Теперь ты знаешь.
– Спасибо, приятель, – сказал О'Дэй. – Скажи, ты не знаешь, где Веннер и где Мерис?
Деннингс пожал плечами.
– Где Веннер – убей, не знаю. Мне велели найти его или тебя. А Мерис сказала твоей секретарше, что собирается в Истборн или еще куда-то в тех же краях.
– Ты хороший парень, Дженнингс. Ты полон добрых намерений. Тебе повезло сегодня?
– Нет, совсем не повезло. А почему мне должно повезти? Я пришел к заключению, что мне повезет в любви. Я не прочь иногда проиграть, но немного. Забавно, – продолжал он, – если я играю в покер, то проигрываю, если выбираю лошадь, то она приходит последней. Я пришел сюда поставить на одну в последнем заезде. Она – аутсайдер. Я держал пари на другие пять заездов и все проиграл.
Он засмеялся.
– Теперь последний заезд, но я даже не собираюсь ставить.
О'Дэй улыбнулся.
– Вот так-то, Дженнингс. Это ужасно, если лошади к тебе равнодушны.
– Я поставил на Джелерта против Трависа нашего директора, – мрачно изрек Дженнингс. – Он сказал, что двадцать против одного – он приковыляет последний. Терпеть не могу таких вещей.