В основе формального увеличения числа новых ответов испытуемых в гипносомнамбулическом состоянии и актеров, разыгрывающих роль, лежат разные причины. Актер, придумавший в первой серии экспериментов (без роли) все, что он мог, стоящий перед необходимостью дать еще иные новые ответы, начинает «дорабатывать» уже найденные признаки, продолжая вести поиск их применения в других возможных ситуациях. Стратегия сомнамбул совсем иная. Хотя мы видим, что увеличение новых ответов наступает в обоих случаях (в сомнамбулизме и при разыгрывании роли), однако при этом они «разного качества».
Анализ экспериментальных данных дал возможность сделать заключение об активизации творческих процессов в гипносомнамбулизме, при внушении адекватного образа, а также о существовании различий между актерами, играющими роль, и сомнамбулами-испытуемыми, при внушении роли, по характеру получаемых ответов. При внушении активного образа в гипносомнамбулизме может достигаться значительная активизация творческих процессов, в том числе вербального характера. При этом изменяется сам стиль мышления. Появляется «новое видение» старых объектов, изменение личности ведет к актуализации иной стратегии мышления, другому набору приемлемых и неприемлемых ответов. Испытуемый дает уже не отдельные ответы, а строит целую систему рассуждений. Ответы, полученные при разыгрывании роли, отличны по характеру от результатов выполнения заданий сомнамбулами. Те дают, по существу, «более глубокие» эффекты, чем актеры.
Методика активного функционирования в состоянии гипносомнамбулизма убеждает, что когда внушается образ другой, высокоталантливой личности, то внушенная личность изменяет характеристики интеллектуальных процессов. Полученное принципиальное расхождение в результатах у профессиональных актеров и основных испытуемых в состоянии активного функционирования в сомнамбулизме еще раз подтверждает принципиальную разницу состояний при их внешнем сходстве.
О. К. Тихомиров пишет, что наиболее выраженно испытуемые отличались от актеров по двум направлениям, одно из которых было парадоксальным. Испытуемые — неактеры, с внушенным образом активной творческой личности, вели себя гораздо более артистично, чем настоящие актеры, которые выполняли предложенные им тесты достаточно сосредоточенно, спокойно и даже несколько вяло. Неактеры действительно переживали внушаемое состояние. Общая картина поведения оставляла впечатление, что процесс решения тестовых задач воспринимался и осуществлялся ими как подлинный акт настоящей творческой мысли. Это поведение, говорит Тихомиров, было настолько красиво и ярко, что само по себе воспринималось как творческая реакция, а банальные по содержанию тестовые задания решались испытуемыми необычно, с философскими, логически стройными и законченными обобщениями (Тихомиров, 1984, с. 158–169).