Наступило время, и гениальный «биолог разума» Зигмунд Фрейд, который вовсе не хотел быть врачом, а собирался стать философом[173], продолжая дело Месмера, объяснил влияние одного человека на другого психодинамическими силами, которые передают это влияние: «идентификацией», «переносом», а также проекцией так называемых фантазмов[174], проще говоря, межперсональными отношениями. Он разобрался в том, чего не мог понять Месмер: власть гипнотизера связана с представлениями гипнотизируемого. До Фрейда считали и сейчас многие, не понимая причин этого влияния, продолжают полагать, что существует физический агент (магнит, флюид, энергия, биополе и пр.), который оказывает это влияние.
Развернувшаяся полемика между школами Нанси и Сальпетриер не могла пройти незамеченной для Фрейда, стажировавшегося в одной и другой школах, и увлекла его. Побывав по ту и другую стороны баррикады, пройдя через все тернии гипноза, он писал в 1923 году: «Невозможно переоценить значение гипнотизма для развития психоанализа. С теоретической и терапевтической точек зрения психоанализ пользуется наследием гипнотизма» (Freud, 1923, р. 192). Когда Фрейд писал эти слова, он прощался с гипнозом и думал о нем как о дряхлом предке, который, исполнив свою историческую роль, отправляется на свалку истории. Фрейд не предполагал, что гипноз не только послужил мостом к созданию психоанализа, но и что последний будет пользоваться его техническим арсеналом. Хотя это подозрение шевелилось в глубине подсознания Фрейда, но известные причины настоятельно потребовали от мэтра отказаться от гипноза.
Зигмунд Фрейд оставил гипноз по нескольким причинам. Одна из главных причин была в том, что на него обрушились друзья и учителя. При возвращении из Нанси Фрейд столкнулся с неодобрением его поездки. По сути дела, вся вина Фрейда была в том, что он осмелился заниматься гипнозом в родном городе Месмера, недобрая память о котором навсегда осталась в дунайской столице. Он почувствовал это сразу же при встрече со своим ближайшим другом Йозефом Брей-ером, который пользовался огромным авторитетом в медицинских кругах. Время ничего не изменило: чопорная Вена не стала к Фрейду более терпимой и благосклонной, чем к его соотечественнику Месмеру. Фрейд неотвратимо повторял путь Месмера: сосредоточившись на гипнотизме, мужской истерии, амнезии, а затем на сексуальной этиологии невроза, он балансировал над пропастью, его преследовала опасность потерять репутацию серьезного ученого. Медицинский факультет также встретил его поездку в Нанси негативно. Его коллеги по Институту Кассовица