.
Французские академики кичились своей высокой моралью. Известно множество фактов, компрометирующих многих чиновников от академической науки. Так, во времена революции 1789–1794 гг., доказывая свое гражданское усердие на благо отечества, а главное, чтобы не быть, боже сохрани, заподозренной в оппозиции, академия поспешила назначить от себя трех комиссаров с неограниченными полномочиями для того, чтобы уничтожить все предметы, которые могли считаться монархическими эмблемами[31]. Непременный секретарь академии с 1785 года, философ-просветитель, энциклопедист, политический деятель, социолог и математик, Никола Кондорсе, известный своим «Эскизом исторической картины прогресса человеческого ума», в пылу революционного угара предложил не более и не менее как сжечь Национальную библиотеку, следствием чего должно было стать уничтожение важных исторических материалов. Таким запомнился маркиз Карита де Кондорсе.
Другой член упраздненной революцией Французской академии, швейцарский политический деятель и ученый Фредерик Сезар де Лагарп (1754–1838), воспитатель (1784–1795) будущего русского императора Александра I, потребовал уничтожения королевских гербов на книжных переплетах Национальной библиотеки. Когда же ему заметили, что подобная операция обойдется не менее чем в четыре миллиона, он с легким сердцем отвечал: «Можно ли говорить о каких-то четырех миллионах, когда речь идет об истинно республиканском деле?» Это предложение было выполнено, о чем свидетельствует документ, сохранившийся в Национальном архиве[32]. Тот же Лагарп комментировал трагедии Расина с фригийским колпаком на голове.
Поль Пелиссон (1624–1692), историограф Людовика XIV, автор труда по истории Французской академии, рассказывает занятный случай. Академик Мезере принял за правило всем новым кандидатам в академию класть при избрании черные шары. Очень долгое время удивлялись, что при единогласном избрании в числе шаров всегда присутствовал один черный. Кто был автор, долго оставалось тайной. Когда тайна открылась, у Мезере спросили: «Что вас побуждает класть черняки кандидатам, когда вся академия его избирает единогласно?» «Надо же оставить потомству какое-нибудь доказательство, что в наше время выборы в академики были совершенно свободные», — ответил Мезере, намекая на многих академиков, принятых по приказу свыше.
Случай с Корнелем, когда академия, мягко выражаясь, оказалась недальновидной, раскритиковав его «Сида», не единственный. Так, например, Английская академия отвергла громоотвод Франклина и не сочла даже возможным напечатать о нем сообщение ученого в своих отчетах. Франклин интересовался природой молнии, ставил эксперименты и, предчувствуя опасность, которую она может принести, предложил устройство — громоотвод. Его предложение вызвало скепсис.