В то время медицинский факультет имел обширные права. Во-первых, он исключительно из своей среды выбирал профессоров медицины. Во-вторых, не только преподаватели медицинской школы, но весь цех дипломированных врачей Парижа составляли члены факультета. И это притом, что число врачей по отношению к населению Парижа было невелико. На 600 ООО парижан приходилось 120 докторов. Избранные факультетом врачи, в обязанности которых входило чтение лекций, назывались doctores regents. Они председательствовали на диспутах и торжествах, пользовались различными привилегиями и статьями дохода и занимали место, которое соответствует посту ординарного профессора российских университетов XIX — начала XX столетия; им вручали берет и плащ парижского доктора, дававшие право врачебной практики в Париже.
Из 30 врачей только один Донгле нашел в себе решимость не подписывать постановление. Хотя он и не был профессиональным магнетизером, а только производил некоторые научные опыты в этой сфере, Донгле, тем не менее, полагал, что от него тут требуется принципиальность. Донгле вспоминал:
«Созвали нас человек 70 и велели ждать. Я был вызван первым. Вхожу, удивляюсь, что еще никого не пригласили, и сажусь, как подсудимый. Декан спрашивает меня: платил ли я за лекции магнетизма? Удивившись вопросу, я ответил, что г-н Деслон вовсе не берет денег за лекции, что он приглашает коллег в помощь для изысканий, что это человек незапятнанной честности, скромный и любезный.
О чем, впрочем, факультет отлично знает. После долгих расспросов мне представили резолюцию для подписи. Я заявил о своем неизменном уважении к факультету и подчинении ему, но в отношении животного магнетизма я сказал следующее:
— До сих пор я видел очень немногое и не настолько еще проникнут убеждением в его действенности, чтобы применять на практике. Вопрос этот требует более точных наблюдений и продолжительных опытов. А для того чтобы магнетизировать больных, нужно много мужества, силы, здоровья и терпения. Я не имею возможности и намерения магнетизировать больных, но считаю недостойным предвзятое отношение к методу и порицание его исследования, а потому подписаться не могу».
Встреча с профессорско-преподавательским составом медицинского факультета нанесла удар по самолюбию, по амбициям Месмера. Он был расстроен, но не сломлен, поскольку в это время к нему потянулись не только больные, но и некоторые ученые. К Деслону примкнули 40 врачей, в том числе 21 член Парижского факультета. Вдохновившись, Деслон заявил в печати: «Подобно тому, как существует одна только природа, одна жизнь, одно здоровье, так существует одно лечебное средство — животный магнетизм».