Или потому, что не чувствует себя им?
Но если он не предал ее тетю, то, может быть, он как раз тот человек, которому можно было бы...
Можно было бы что?
Катерина улыбнулась своим мыслям. Они были явно не из тех, что повторяют вслух.
Халат Джека распахнулся, и Катерина почувствовала, что ее сердце ускорило свой бег — кожа у этого красавца была слегка влажной и загорелой, а когда он повернулся, то на уровне его бедер девушка углядела темную тень.
Катерина отвернулась, чтобы не видеть всего этого, а он спокойно, и даже несколько вальяжно, подошел к кровати.
— Думаю, я оставил тебе достаточно горячей воды, — сказал он, отчего-то при этом хмурясь.
— Спасибо. — Горло у девушки сжалось, и это слово она едва вымолвила.
— Не благодари раньше времени — ты же еще не приняла душ.
— Да, но я...
Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом, очевидно, передумал. И потянулся за ее чемоданом, после чего бросил его на кровать. От толчка он неожиданно открылся, и все содержимое вывалилось наружу.
— Ой, я забыла тебе сказать о...
Джек нахмурился еще сильнее, отбросил несколько вывалившихся из чемодана кружевных трусиков и отступил, словно чемодан атаковал его.
— ...О том, что в нем слабая застежка, — закончила Катерина.
— Точно, — пробормотал Джек.
Краска залила щеки девушки, но она, не обращая на это внимания, молча собрала белье, которое вполне могло заменить ей ночную рубашку. А собрав, пошла в ванную комнату и тщательно удостоверилась в том, что прочно закрыла дверь на щеколду.
Джек с минуту смотрел на дверь ванной, а затем пошел к кровати.
— О чем говорить, о чем говорить, — пробормотал он с сарказмом.
Что он сейчас проделывал? Ясное дело, что — ходил по канату над разверзшейся пропастью, да еще и не один, а с партнершей, которая была, наверно, худшей лгуньей во всей Северной Америке и притом изо всех сил пыталась выйти из щекотливого положения, в которое попала. Положение в одинаковой степени щекотливое и сексуальное.
Да, черт возьми, подумал он, вот в таких условиях ему приходится вести опасную игру!
При наличии одной кровати. И одной странствующей акулы. Которая издавала такие звуки, что он начинал думать не головой, а половыми железами.
Да, если он не проявит осторожности, то кончит тем, что она реформирует его мозги!
А профессор Катерина Мур, этакая фифочка с новообретенными познаниями в области интригоплетения, не желает с ним об этом говорить!
Через пять минут она вышла из ванной комнаты в белой рубашке, будто сшитой для самого Гулливера. Похоже, тем самым она делала намек, который он не смог бы не понять даже в том случае, если бы уже три дня находился в царстве мертвых.