— Я не могу рассказать тебе об этом. — Она говорила правду. — Не только тебе — никому.
— Есть секреты, которыми лучше делиться.
— Только не этим.
— Значит, что-то и впрямь случилось...
— Кайл, а ты можешь рассказать мне, какой кошмар мучил тебя прошлой ночью?
Верно просчитанный ход. К такому Кайл не был готов. Она поняла это по тому, как он напрягся.
— Ни один из нас еще не способен раскрыть душу. Настоящая близость пока не для нас.
— Наверное, — с горькой улыбкой согласилась она. Какая уж тут близость, если послезавтра она уедет и ей останется только вспоминать и о глазах, темных как вечерний сумрак, и об идущем от сердца смехе... Ей останется только память. — Ты прав, я ужасно устала. До свидания, Кайл. Спасибо, что подвез.
— Я зайду завтра, чтобы осмотреть ногу. — Он легонько коснулся горячими губами ее щеки. — Тебе ведь понравилась Элси?
— Да, очень. — Как все-таки легко говорить правду...
«Она так мне нравится, что я должна уехать прежде, чем причиню ей боль. И от тебя мне нужно держаться подальше, чтобы не наделать глупостей. Моя бабушка не устояла перед чужеземцем и заплатила за свою слабость слишком дорого».
К полудню вторника Нелл уже выяснила, что катер прибывает сегодня и отправляется в Каплин-Бэй завтра в десять, и приняла единственно правильное решение — уехать.
Непрестанно лил дождь, и Нелл весь день провела с Мери, помогая той по хозяйству. Главное — не передумать, когда придет Кайл. Совсем скоро она уедет отсюда и постарается все забыть — и притягательную красоту Ньюфаундленда, и ранящее недружелюбие деда, и мужчину, пробудившего в ней неведомые доселе желания. Будут, непременно будут и другие, не менее красивые места. И может быть, она еще встретит мужчину, на чьи прикосновения тело отзовется той же истомой и дрожью...
От ее решимости не осталось и следа, когда дверь распахнулась, впуская в дом влажное дыхание моря и Кайла, принесшего на своем дождевике целое ведро воды.
— Конрад рычит, как разбуженный медведь; Элси уже напекла столько, что не съесть и за неделю, а на улице вселенский потоп. — В его глазах плясали задорные чертики. — Нелл, умоляю, горячего чая, и немедленно!
— А ром не подойдет?
— То, что надо! — откликнулся он, вынырнул из дождевика, стянул резиновые сапоги и остался в джинсах — как всегда, «в облипку» — и свободном джемпере с глубоким вырезом и закатанными рукавами, открывающими сильные запястья.
Нелл тоже была в джинсах, облегавших бедра; маленький свитерок с воротником-хомутиком обрисовывал четкие полукружия груди, волосы забраны в хвост и перехвачены голубой лентой.