— Да, он. Вместе со своими родителями.
Фотография была сделана незадолго до злополучного школьного бала. Марни тогда было шестнадцать. Она стояла и улыбалась в объектив фотокамеры, под руку с Тэрри с одной стороны, и его матерью, Мэри Лу, — с другой. Отец Тэрри стоял рядом с Мэри Лу. Все улыбались и, кажется, были счастливы.
— Где они теперь? — спросил Кэл.
— Мэри Лу и Дэйв так и живут в Конуэй-Миллз. Дэйв отошел от дел, раньше он работал на мельнице. Тэрри уехал сразу после школы. Он поступил на экономический факультет и неплохо преуспел в банковском деле. Живет теперь в Австралии. Лет пять назад он приезжал в Канаду на конференцию, тогда я и сказала ему о ребенке. Я чувствовала, что он должен знать. Мне кажется, это следовало сделать раньше.
— Вроде симпатичный парень. Так значит, вы с ним общаетесь?
— Время от времени он звонит мне из разных точек земного шара — писать письма он никогда не любил. Его родители о ребенке не знают — он не говорил им, и я тоже решила, что не стоит. Зачем?
Кэл вернул фотографию на место и огляделся с нескрываемым интересом. Маленькая, скромная, но со вкусом обставленная комната выглядела весьма уютно. Светлые стены, синий деревянный пол, гроздья алых гераней на большом окне, за которым шумел океан
— А развалюха снаружи — что, ваш автомобиль? Вы не боитесь садиться в него?
— Он всегда доставляет меня, куда нужно.
— Дом принадлежит вам?
— Я его арендую.
Он вновь огляделся. Мебель была подержанной, купленной на распродажах.
— Картины. Кто их рисовал? — поинтересовался Кэл безразличным тоном.
— Я.
Он подошел к полотну. Абстрактная живопись, смесь ярких красок — неимоверная энергия и абсолютная непринужденность.
Кэл улыбнулся, и улыбка его была неподдельной.
— Мне нравится: знаете, напоминает вас. Нерепрезентабельный постмодернизм, — торжественно заключил он.
— Однажды я прочитала статью в журнале о картине, состоящей лишь из ряда прямых вертикальных полосок. Национальная художественная галерея предлагала за нее миллион долларов. — Марни смущенно улыбнулась. — Почему мне никто не предложит миллион долларов?
— Не вешать нос, — усмехнулся Кэл. — Мне нравится ваша самоирония. Марни, поверьте, она свойственна немногим.
— Полагаю, вам она не свойственна вообще.
— Вы плохо меня знаете, — сухо ответил он. — И думаю, что в ближайшее время нам следует восполнить ваш пробел. Имею в виду нормальное свидание, с пиццей и походом в кино. Что скажете?
— Как я понимаю, вы пришли сюда, чтобы съесть собственную шляпу, — ответила она небрежно. — Так вы, кажется, изволили выразиться. Не желаете кофе или пива? Проще будет глотать.