— Мы албасту поймали! — ответил кто-то.
Их тревожные, злые лица искажал отсвет огня от головешек.
— Она ранена! — раздались другие голоса. — Не знаем, как подойти к ней! Не позволяет!
Это действительно была албаста. Она лежала в странной позе, будто что-то прижимала к груди. Тихон присмотрелся и заметил, что это ребенок.
— Как он попал к ней? Чей это ребенок? — спросил главный сборщик.
— Мой! — воскликнула одна из женщин.
— Не ее! Она умалишенная! Ребенок был у албасты, когда мы ее поймали.
— Это мой ребенок! — кричала женщина.
— Тронулась! — произнес кто-то. — У нее давно ребенка нет! Албасты украли.
— Не у нее одной! — воскликнула другая женщина.
— Как нам еще удалось ее настигнуть!
— Это потому что она ранена!
— Мы пытались забрать ребенка, но она не подпускает нас.
— Да, невозможно сделать хоть шаг ближе. Она напускает на нас боль!
— Как это? — спросил главарь сборщиков.
Он засмеялся. Заставив людей расступиться, он оказался ближе всех к албасте. Сделал еще шаг, улыбаясь, но вдруг лицо его исказила гримаса, он резко остановился. А затем быстро попятился. Улыбка исчезла с его лица.
— Теперь понял? Мы бы закидали ее камнями, но боимся ранить младенца!
— Что же делать?! — истерически завизжала женщина. — Верните мне ребенка!
— Позвольте мне, — сказал Тихон.
Все разом замолчали, обернувшись к нему.
— Видали идиота? — усмехнулся кто-то, но на него шикнули.
Тихон шагнул к распластанному на земле существу. Он действительно почувствовал какое-то препятствие. Что-то не позволяло сделать следующий шаг. Но боли не было. И все же Тихон пока не рискнул приближаться. Он смотрел на албасту. В прошлый раз он хорошо запомнил эти длинные лапы, похожие на руки, с острыми ногтями на пальцах. Серебристую шерстистую кожу. Морщинистое лицо.
Глаза существа были закрыты. Тихон сосредоточил взгляд на ребенке. Тот был совсем голенький и лежал на груди албасты ничком, прижимаясь к волосатому телу существа. Похоже было, что младенцу нисколько не холодно. Он спал.
Глаза албасты вдруг открылись. Толпа испуганно подалась назад. Тихон переборол искушение отвести взгляд, и, после некоторого сомнения, уверенно заглянул в глаза албасты. Его вдруг пронзила боль. Не собственная — чужая. Он понял, насколько больно существу.
Да, вовсе не демон был перед ним, а странное создание, преследующее какую-то цель, не укладывающуюся в пределы человеческой логики. Но более всего казалось невероятным, что он, Тихон, готов был сострадать существу.
Возникло странное ощущение нереальности происходящего. Фигуры людей растворились в черноте и остались видны лишь ставшие тусклыми пятна факелов. А в центре круга, в котором лежала албаста с ребенком на груди, был свет, и он становился все ярче. Возникло ощущение тепла. Исчез ветер и холод. Остался один только свет. Казалось, будто тело Тихона, как и тело албасты, подвешено в пустоте. И он парит в этой пустоте, повинуясь какому-то неизвестному закону.