Впрочем…
Он обернулся к птицам. Затем перевел взгляд на балконные перила.
Балконы! Они опоясывали стены дома, и оставалась возможность перебраться в квартиру через соседнюю, если та не заперта.
Тихон подбежал к соседской двери. Рванул на себя, та вроде бы поддалась, образовалась небольшая щель, но что-то мешало, держало дверь изнутри. Тихон снова дернул, послышался треск, и наружу выпал кусок обугленного тела, цеплявшийся за ручку с внутренней стороны. Тихон в ужасе отпрянул, но, поняв, что это вовсе не то, что ему почудилось, спокойно вздохнул. Это пластиковая внутренняя дверь оплавилась, но не сгорела, а превратилась в бесформенный, закоптившийся до черноты кусок и повисла на ручке наружной двери.
Выломав остатки пластика, он проник в черную от сажи прихожую, из нее — в такой же черный коридор, а оттуда — в кухню. Из кухни Тихон выбрался на балкон. Увидел птиц, и чтобы не провоцировать их, прижался к стене. Пройдя до конца балкона и, перегнувшись через перегородку, он увидел дверь и окна собственной квартиры. Теперь оставалось только перебраться на другую сторону. Это не составило труда, и уже через несколько секунд он очутился на «своей» территории.
Перегнувшись через перила, посмотрел вниз.
«Закрой глаза», — приказал он себе.
Ему захотелось услышать веселые детские голоса внизу. Звуки города. Шум листвы. Хотелось представить позднюю весну или лето. Но сознание молчало. Он отошел от перил и встал у двери. Достаточно было несильного толчка, чтобы открыть ее.
За спиной снова послышалось хлопанье крыльев и цоканье коготков. Зная, что это птицы, будто соглядатаи, перелетели на его половину, он не стал оборачиваться.
Все, что было в квартире — сгорело. Так же, как и в соседской. И такие же в точности хлопья сажи свисали с потолка, со стен. Вместо мебели — обугленные каркасы. Что-то хрустело под ногами, он даже не пытался разглядеть, что именно. Обошел всю квартиру и очутился в прихожей. На стене висело зеркало. Жестяная рамка скособочилась, и зеркало держалось на честном слове. Тихон провел ладонью по поверхности и сквозь впитавшуюся в стекло копоть еле разглядел собственное отражение.
На него смотрел мужчина, скорее похожий на старика, чем на человека в расцвете сил. За несколько дней отросла борода, а он этого не замечал. Половина волос седые. Взгляд под очками потухший, мрачный. Это был не тот Тихон Злотников, которого он видел последний раз в этом же зеркале пятнадцать лет назад.
— Ну, вот ты и дома, — произнес он и невесело улыбнулся.
Посмотрел на ладонь — она стала иссиня-черной.