Амина и женщины с ней собрали детей в сторонке.
— Ты спасешь мою маму? — сквозь слезы спросила девочка Алиша, когда Тихон приблизился.
— Помоги им!!! — закричал вдруг Нусуп.
Дети в один голос заревели еще сильней.
Тихон молчал. За ревом огня стихали крики людей, задыхающихся в пекле горящего амбара. Внезапно мальчишка набросился на Злотникова и стал его бить — по лицу, по груди, по рукам. Бил он, как девчонка, ни один удар не причинил сколько-нибудь серьезной боли, но Тихону казалось, что они, эти удары, доставали до самого сердца.
— Трус!.. Гад!.. Предатель!.. Ты ничего не можешь!..
Тихон схватил мальчишку за шиворот и, подняв над собой, хорошенько встряхнул. Внезапные порывы ветра по кускам начали рвать ослабевшую от огня крышу. Полыхающие доски посыпались вниз. Но еще прежде Тихон, почуяв опасность, вовремя повернул голову и теперь, оттолкнув Нусупа, крикнул:
— В сторону!
Он будто хотел обхватить их всех разом, когда, широко расставив руки, толкал вперед Амину, женщин, детей подальше от сыплющегося сверху огня. Когда опасность миновала, оглянулся сторонам и понял, что мальчишки нет.
— Где он? Где этот змееныш?!
— Он побежал туда! — показала Амина.
В зареве пожара Тихон увидел фигурку удирающего подростка. Но сейчас было не до того. От криков зашедшихся в плаче Амины, женщин и детей, от бегства Нусупа, в нем проснулась ярость. Он схватил топор и, держа его обеими руками, начал бить по воротам амбара. Не думая о том, что давно уже поздно.
Топор отщипывал от толстенных плах куски слишком мелкие, слишком ничтожные, порой оскальзывался, норовя врезать по ноге или срикошетить в живот. Когда пошли куски толще и крупнее, Тихон не замечал этого. И все бил, бил без устали, и сам не заметил, как топор стал вонзаться в дерево, словно в масло. А если бы и заметил, то в тот момент ни за что не поверил бы, что такое возможно.
От неведомо какого по счету удара хрустнула плаха двери и лопнула точно посредине. Не успел Тихон занести топор для следующего удара, как отколотая половинка отлетела в сторону. В дыму, вырывавшемся из амбара, возникла чья-то обезумевшая физиономия, и лезвие топора едва не рассекло череп пополам. Тихон вовремя отвел руки.
Люди выскакивали наружу. Он вовремя посторонился — едва не затоптали. Живыми остались не все, но многие. Возможно, большинство. А он смотрел на спасенных и досадовал, что напрасно не попытался разломать плахи раньше. И скажи ему кто, что раньше не получилось бы, он бы вряд ли поверил. В порыве ярости в нем снова проснулась сила, теперь угасавшая с каждой минутой его радости. Но никто не замечал его присутствия. Искали своих, кричали и обнимали друг друга. Или тупо сидели в сторонке, печалясь о тех, кто все-таки угорел в дыму и стал жертвой окончательно охватившего амбар пламени.