Владимир Антонович озлился на старую тетерю, хотел растолковать, что он ни при чем, но понял, что ничего ей не втолкуешь, только усугубишь подозрение, и решил, что следователю тоже ничего доказывать не станет — пусть сам доказывает.
— Лексей-ей! — крикнула снова старуха.
— Что стряслось? — послышалось сбоку, из-за густого ольхового куста, и на поляну вышел тот, кого бабка звала Лексеем, — черноголовый жилистый мужик лет тридцати пяти, в широких шароварах, каких давно уже не носят, и в легкой замасленной куртке хабэ. — Здрасте, — поздоровался он без улыбки с Владимиром Антоновичем. — Я думал, тут... Чего орать было? Людей не видела?
Он протянул руку Владимиру Антоновичу, признав его, и еще раз поздоровался.
— Вон — человека убил, — сказала бабка. — Я и взревела, коль такое. В чем тут моя вина?
— Ладно, — оборвал ее Лексей. — Так что стряслось? — спросил он Владимира Антоновича открыто, со спокойной пристальностью глядя в лицо, и протянул пачку «Севера».
Он лениво выслушал недолгий рассказ Владимира Антоновича, чиркнул слюной сквозь зубы и успокоил:
— Разберутся. Все от следователя. Попадется какой путаник — заколебает. А умный по-умному сделает. Обойдется!
Конь стоял в тенечке, мотал головой и что было силы лупил ногами себя по брюху, дочерна выкопытив листовник вокруг привязи. Алексей сорвал горсть травы, стер слепней с брюха и спины, потом голой рукой смел их с лошадиной морды, пожаловался, что «дэта» не помогает от кровососов, а дегтя теперь не водится.
— Езжайте верхом, — посоветовал он, — быстрее будет. Коня обратно с сыном пошлите. Он у вас в шестом нынче был! — Перевалов Юрка, знаете, поди? Охламон, конечно, но ничего парнишка. Сегодня дома, ногу подвернул. Или выдернул кто. Хромает.
За разговором Алексей нашел в передке телогрейку, набросил ее на спину коню, зануздал, похлопал ладонью по шее неотдохнувшего коня — бывает, мол. Он подержал узду, пока Владимир Антонович с телеги залезал на конскую спину и охлюпкой умащивался на телогрейке, потом подал поводья и, глядя снизу вверх в лицо Владимиру Антоновичу, лихо подмигнул:
— Всего!.. Бог не выдаст, свинья не съест! —
«Сдурели они, что ли? — подумал про себя Владимир Антонович. — Ведь и этот думает на меня. И старуха. Им хоть кто, хоть кого, лишь бы поболтать о чем было. Теперь надолго хватит языки чесать». Но вслух не сказал ничего, даже спасибо Алексею не сказал, только понукнул гнедого.
— Коня сразу же обратно! — крикнул ему вдогонку Алексей. — Да пусть там Юрка не телится. По-шустрому. Скажи, отец велел, мол.
Владимир Антонович не ответил.