— У нас нет выбора. За две недели немыслимо изменить кошачьи привычки, — объяснила я.
— И они довольны?
— Мирятся. Кое-кто скучает или вопит все время, однако кошки слишком много вытерпели от людей, чтобы научиться не сдаваться.
— А собаки?
— Конечно, они открыто проявляют свои эмоции, а их страх быть брошенными острее, чем у кошек. Салли любит кошек, но предпочитает собак и уверяет, что люди, способные бросить собаку, легко предадут своего лучшего друга.
— Интересно. По-моему, это предубеждение, вам не кажется?
Я вступилась за Салли:
— Не согласна. Есть много людей, большинство женщины, которые считают животных модными аксессуарами или показателями социального статуса, и здесь я согласна с Салли. Сомневаюсь, что стала бы доверять тому, кто может предать собаку…
Если Клайв знал, как часто Бобо тщетно ждал прихода хозяйки, то я его озадачила. Однако выражение его лица осталось неизменным.
— Однако вы все равно согласились бы взять животных у таких владельцев?
— Это другое дело. У Салли такая работа, и если я беру животных, то неужели я обязана любить их хозяев?
Клайв уставился на меня ледяным взором:
— Я считаю, что вы не должны их публично осуждать.
— Публично? Но я говорю только с вами. И потом вы сами начали…
Он прервал меня:
— Ладно, виноват. Естественно, вы в вашем возрасте очень самоуверенны, считаете возможным критиковать недостатки других.
— То есть вы считаете меня нетерпимой? — свирепо спросила я.
Его губы тронула легкая улыбка.
— Если вы настаиваете, я назвал бы вас «слишком юной», — заметил он и ушел, оставив меня терзаться сомнениями, догадался ли он, что я осуждаю Бланш Энтони.
Когда позже я сняла трубку, то услышала до боли знакомое:
— Лорел, милая, не могли бы вы немножко погулять с Бобо? Я приеду, но Клайв повезет меня обедать.
У меня не было выбора, кроме как согласиться. Я выпустила свою злость, со стуком опустив трубку на рычаг.
Тридцать отпущенных мне дней летели быстро. Изредка приходили письма от Салли. Она писала, что после небольшого ухудшения самочувствия Джон быстро пошел на поправку, каждый день она читает в газете прогноз погоды и мечтает, чтобы Англия наконец-то получила свою долю солнца. И конечно же спрашивала, как дела у жильцов, оправдались ли сделанные заранее заказы, и просила меня подробно писать ей обо всем.
Я так и делала, утаивая только одну, самую тяжелую новость. Но понимала: если в конце месяца гостиница будет закрыта, придется ей об этом сообщить. Однако я решила до поры до времени держать все в тайне. В спокойные дни, когда было мало звонков, а владельцы животных и торговцы заходили редко, я убеждала себя, что нам нечего боятся. Но в другие дни, когда телефон разрывался, а народу было как в Лондонском аэропорту, оптимизм меня подводил, и я оставалась один на один с угрозой.