Я так и не узнала, что вышло из разговора Клайва с Бланш насчет ее лживой версии о проведенной мной ночи в гостинице. Я особенно и не надеялась, что он ее спросит или получит ответ о причине вражды между нами. Мой прощальный укол был сделан в сердцах, впоследствии он заставил меня краснеть от стыда и страстно желать, чтобы получатель оставил его без внимания.
Клайв так и поступил. В течение нескольких дней мы общались более чем сдержанно, но потом, даже не сообщив мне, что он помнит старого Эвана Моргана, Клайв сам предложил решение его проблемы.
Эван звонил мне каждый день в назначенное время, чтобы узнать про здоровье Таффи и сообщить о своих успехах в поисках подходящего жилья. Но пока его мечты о «доброй вдове» с комнатой не увенчались успехом. Я поняла: он опасался, что скоро не сможет платить за номер в отеле. И тут вмешался Клайв.
Он сообщил, что знает кое-кого, кто мог бы подойти Эвану. Перед отъездом за границу у него работала домохозяйка, служившая еще у его родителей, которая, выйдя на пенсию, переехала в Рингдаун. Насколько Клайв помнил, эта женщина всегда любила кошек. Но в последний раз она сказала ему, что уже стара и страдает артритом; а поэтому ее ужасает мысль, что станет с ее любимой кошкой после ее смерти.
— Конечно, пока она не собирается умирать, — заметил Клайв. — Она по-прежнему энергична и жизнерадостна, и в ее доме есть свободная комната. Так что если ваш пожилой друг согласится помогать ей по дому или ходить в магазин, уверен, она не станет выдвигать очень суровые требования, и они все втроем заживут прекрасно.
— Значит, она примет и Таффи? Хорошо бы! Дадите мне ее имя и адрес, чтобы я могла сообщить Эвану.
Клайв, продиктовав мне адрес, спросил:
— Если вас все устроит, вы сами повезете Таффи?
— Я обещала Эвану. Так что мне придется поехать.
— Тогда дайте мне знать, и я подброшу вас на машине. Я давно хочу повидать Элен, и она напоит нас чаем.
Я надолго запомнила тот день: нашу поездку в Рингдаун, возвращение Таффи Эвану и, наконец, совместное чаепитие у миссис Мейдер — счастливейший день в то лето.
Миссис Мейдер, которая овдовела сорок лет назад, оказалась седой и румяной старушкой с прелестным норфолкским акцентом и обращалась ко всем, включая мужчин, «мой дорогой». Каждый из нас по очереди оказывался «дорогим», кроме Таффи, которого она называла «мой котик». Было приятно видеть радость старушки, когда Таффи спокойно вошел в свой новый дом.