— И безуспешно?
— Нет, не совсем. Четырнадцать из них доложили моему агенту, что каждый убил по человеку с соответствующими приметами, но, может быть, они просто погнались за наградой…
Он замолчал. Они дошли до большой, размером с карусель, впадины в земле, покрытой крепкой железной решеткой. Брэддок Вашингтон поманил Джона и показал тростью на решетку. Джон шагнул к краю и глянул вниз. Тотчас же его оглушили раздавшиеся снизу крики:
— Милости просим в ад!
— Привет, паренек, как там у вас дышится?
— Эй! Киньте сюда веревку!
— Нет ли у тебя завалящего пончика, приятель, или парочки подержанных сандвичей?
— Слушай, братец, столкни-ка сюда того парня рядом с тобой, увидишь фокус: был — и нет!
— Набей ему за меня морду, ладно?
В яме было темно, и Джон не мог ничего разглядеть, но, судя по вульгарному оптимизму и грубой энергичности голосов и высказываний, там находились типичные темпераментные американцы. Мистер Вашингтон протянул трость, дотронулся до кнопки в траве, и сцена внизу озарилась светом.
— Это все предприимчивые конкистадоры, имевшие несчастье обнаружить наше Эльдорадо, — заметил он.
Под ногами у них разверзлась громадная яма, имевшая форму чаши с крутыми стенками, видимо, из полированного стекла; на слегка вогнутом дне стояли человек двадцать пять в полугражданском, полувоенном — авиаторы. Их лица, обращенные вверх с выражением гнева, злобы, отчаяния, циничной насмешки, обросли длинной щетиной.
За исключением нескольких человек, которые явно осунулись, все они выглядели сытыми и здоровыми.
Брэддок Вашингтон придвинул к краю ямы садовый стул и сел.
— Как поживаете, ребятки? — спросил он добродушно.
В воздухе повис хор проклятий, к нему присоединились все, кроме тех немногих, которые были слишком удручены. Брэддок Вашингтон слушал с совершенно невозмутимым видом. Когда затихли последние крики, он снова заговорил:
— Придумали вы для себя выход из создавшегося положения?
Раздались возгласы:
— Мы остаемся тут навсегда, нам тут понравилось!
— Подымайте нас наверх, мы уж найдем выход!
Брэддок Вашингтон дождался, когда в яме опять угомонились, и тогда продолжал:
— Я уже объяснял вам. Мне вы здесь не нужны. Я бы предпочел никогда с вами не встречаться. Вы попались исключительно из-за собственного любопытства, и как только вы предложите выход, который не повредит мне и моим интересам, я с удовольствием его рассмотрю. Но если вы будете заниматься только подкопами — да, да, мне известно, что вы принялись за новый, — вы далеко не уйдете. Вам не так уж тяжко приходится, как вы изображаете, и все ваши вопли о близких, оставленных дома, ничего не стоят. Если бы вы были из тех, кто тоскует о близких, то вы бы не стали авиаторами.