— С кем это ты поздоровался? — испуганно озираясь, спросила она шёпотом. Наверное, в этой тишине моё «здравствуй» прозвучало для неё будто гром.
— Со своими старыми знакомыми, — ответил я. — С грушей, с яблонями, абрикосами… Мы ведь, Аннушка, высаживали здесь самые первые деревья… А с этой грушей, с которой я только что поздоровался, у меня приключилась самая весёлая история.
— Ты мне расскажешь об этом, правда? — осмелевшим голосом попросила Аннушка. — Я никогда не слышала весёлых историй с грушами.
— Когда-нибудь потом, — согласился я. — А сейчас давай просто погуляем…
Мы уже возвращались домой, когда Аннушка, схватив меня за рукав, прошептала:
— Ой, что это?
По дорожке, навстречу нам, катил ось три серых колобка. Один, побольше, — впереди, а два, совсем крошечных, — чуть сзади.
— Ежики! — ахнула Аннушка.
Ежиха, почуяв нас, свернулась в комок. И своим детишкам велела сделать то же самое.
Один сынок послушался, а второй — не совсем: будто бы и свернулся, а из-под колючего комочка всё равно поблёскивают любопытные глазёнки.
— Можно, я их поглажу? — спросила Аннушка. А сама не то что гладить — целовать их готова.
— Только осторожней, а то уколешься, — разрешил я.
Погладила Аннушка.
— И совсем не колючие!.. Даже наоборот.
Не поверил я, сам дотронулся. И правда, иголочки у ёжиков хоть и тугие, но вовсе не колючие. Совсем ещё малыши.
Самому маленькому надоело, видно, нас опасаться — распрямился он и носиком пошмыгивает — изучает наши руки. Осторожная мама-ежиха чмыхает что-то ему на своём ежином языке, да не слушается сынок. Ему куда интереснее познакомиться с нами.
— Какой хорошенький! — сказала Аннушка, — Можно, мы его возьмём с собой?
— Нет, нельзя, он же совсем ещё маленький, — запретил я. — Вот если бы тебя насовсем забрать от мамы, как бы ты себя чувствовала?
— Очень плохо, — сразу загрустила Аннушка. — Совсем-совсем плохо.
Пошли мы своей дорогой дальше.
— Смотри, смотри! — горячо прошептала Аннушка. Она шла задом наперёд. — Смотри, что он делает!
Я оглянулся и тоже застыл.
Мама-ежиха и один из её детей осторожно высунули носы и начали принюхиваться, не миновала ли опасность. А наш знакомый малыш, самый маленький и потешный, за нами припустил. Наверное, очень уж мы понравились. ему.
Совсем жалобно посмотрела на меня Аннушка.
— Никак нельзя, — говорю ей. — Я бы сам его с удовольствием взял, да маленький он ещё, погибнет без маминого молочка.
Отнесли мы непослушного несмышлёныша к маме-ежихе.
Положили рядом с ней, а сами быстро разбежались в разные стороны. Чтобы не знал он, за кем бежать.