Один только Адриан Несбитсон хранил молчание. И вдруг министр обороны заявил с неожиданной силой в голосе:
– Если вы все так настроены, то чего уж останавливаться на полпути? Почему бы не продаться Соединенным Штатам целиком со всеми потрохами?
Все присутствовавшие разом уставились на генерала. Старик залился румянцем, но продолжал с несгибаемым упрямством:
– Я настаиваю на том, что мы должны сохранить свою независимость любой ценой.
– Вплоть до того момента, когда дело дойдет до отражения ядерного нападения, – ледяным тоном заметил Джеймс Хауден.
Слова Несбитсона, последовавшие сразу после выступления Перро, произвели отрезвляющее действие, подобно холодному душу.
С едва сдерживаемым раздражением Хауден добавил:
– Или, может быть, у нашего министра обороны имеются такие способы отразить ядерный налет, о которых мы еще не слышали?
Хауден мысленно напомнил себе с горечью, что перед ними образчик той самой слепой и тупой глупости, с которой ему еще предстоит столкнуться в ближайшие недели.
На мгновение перед его взором мелькнули эти будущие несбитсоны: оловянные солдатики, колоннами марширующие под развернутыми линялыми знаменами прямо в небытие. Ну разве не смешно, подумалось ему, что он должен растрачивать свой интеллект на то, чтобы убедить таких глупцов, как Несбитсон, в необходимости спасать саму их жизнь.
Не меняя сурового выражения ястребиного лица, Хауден продолжал, подчеркнуто обращаясь только к Адриану Несбитсону:
– В прошлом наше правительство уделяло огромное внимание обеспечению национальной независимости страны. И я сам неоднократно демонстрировал свое личное отношение к этой проблеме.
За столом прокатился шепоток одобрения.
– Решение, к которому я сейчас пришел, было нелегким и, смею утверждать, потребовало кое-какого мужества. Легкий путь есть опрометчивый и безрассудный путь, кому-то он может показаться смелым, но в конечном итоге такая смелость обернется величайшей трусостью.
При слове “трусость” лицо генерала Несбитсона побагровело, однако премьер-министр еще не закончил.
– И вот еще что. Какими бы ни были наши дискуссии в ближайшем будущем, я не потерплю от членов правительства таких политически грязных фраз, как “продаваться Соединенным Штатам”.
Хауден всегда руководил своим кабинетом железной рукой, не выбирая порой выражений в адрес министров, причем не всегда высказываемых с глазу на глаз. Но никогда ранее его раздражение не было столь явным и подчеркнутым.
В неловком молчании участники заседания разглядывали Адриана Несбитсона.
Поначалу казалось, что старый боец готов дать отпор. Он подался вперед, лицо налилось злым румянцем. Генерал начал было говорить. Но вдруг – словно внутри у него лопнула самая главная пружина – он обмяк и вновь превратился в старика, беззащитного и заблудившегося среди проблем, весьма далеких от его опыта. Пробормотав что-то вроде: “Вероятно, меня не правильно поняли.., не совсем удачное выражение”, – Несбитсон расслабленно откинулся на спинку кресла, явно не желая оставаться в центре внимания.