В итоге ушли далеко. Нанасу даже показалось, что они оказались ближе к Зашейку, нежели к станции. Однако начальник гарнизона не учел одного: на таком расстоянии, да еще из-под земли, рация попросту «не добивала» до установки. Правда, поняли это не сразу. Поскольку собаки ответить все равно не могли, когда Ярчук скомандовал в микрофон: «Мы готовы. Давайте!», то все приготовились к удару ментальной волны. А его не последовало. Сначала подумали, что опыт не удался, и участники эксперимента всерьез приуныли. Первым, как ни странно, догадался, в чем дело, бывший варвар Гор.
— А что, если собаки еще и не посылают никакие волны? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— С чего бы это? — недовольно проворчал начальник гарнизона. — Я же дал им команду.
— Так вдруг команда до них не дошла? Мы вон как далеко ушли, да и туннель радиоволну экранирует… А еще ведь само здание станции — установка-то эвон где, считай, в самом центре!
С логикой Гора Ярчук согласился и скомандовал возвращаться. Повторные приказы собакам по рации он решил отдавать через каждые сто шагов.
Отшагав первую сотню, Олег Борисович вновь включил рацию, но успеха это снова не принесло. Не повезло и во второй, и в третий раз. Все опять приуныли, решив, что дело все-таки не в рации, а в самой установке. Или в собаках, что, в общем-то, в данной ситуации мало отличалось одно от другого.
— Идем назад, — со вздохом выдавил начальник гарнизона, хотя они и так уже именно это и делали.
— Вы рацию все равно иногда включайте, — с мольбой в голосе попросил упавший духом Нанас. — А вдруг!..
— Да включать-то я буду, мне не тяжело, — мрачно ответил Ярчук. — Только… — Он махнул рукой, но через очередные сто шагов, поднес к губам микрофон: — Начинайте, мы готовы!..
Снова ничего не произошло. Остановившиеся на пару-тройку секунд люди, выжидательно уставившиеся на рацию в руке начальника гарнизона, снова двинулись в путь. И вдруг Нанас, почувствовавший было, что на глаза накатываются слезы от непередаваемой досады и от рухнувших в одночасье надежд, понял, что не может идти дальше. Точнее — боится это делать. Его охватил такой ужас, что саам даже вскрикнул. А потом, не замечая, что замер на месте не только он, поскольку вообще уже не замечал никого и ничего вокруг, юноша круто развернулся и ринулся бежать в тускло освещенный зев туннеля, оглашая его скулящими подвываниями.
Что именно он тогда чувствовал, что примерещилось ему в наведенном бреду, Нанас потом с точностью вспомнить не мог. Осталось лишь воспоминание об охватившем его беспредельном ужасе, гнавшем прочь от станции по туннелю. Противиться этому ужасу было совершенно невозможно, как нельзя остановить снежную бурю ладонями. И невозможно в это время было думать о чем-то другом — страх заполнил собой мозг, вытеснив оттуда все прочие мысли.