Связанного дикаря привели в знакомое уже сааму помещение и посадили на табурет в его центре. При свете варвар выглядел еще более жутко — грязный, заросший, в засаленной вонючей шкуре… Рядом с ним, морща носы, сразу встали опять же знакомые Нанасу по прошлой ночи охранники — Коновалов и Горшков.
Помимо их и Сошина здесь были и другие люди — наверное, тоже какие-то командиры. Все они с нетерпением переводили любопытные взоры с Нанаса на пленника и обратно.
— Ну давай, рассказывай, — уселся на свое привычное место за столом Сошин, но, увидев, что все остальные сидячие места заняты, а Нанас устало переминается с ноги на ногу, прикрикнул на одного из мужчин, из под ворота куртки которого почему-то выглядывала тельняшка: — Китов! А ну, уступи место герою!
Мужчина в тельняшке поспешно вскочил и чуть ли не силой усадил саама на освободившееся место. Ошарашенного, нужно сказать, саама, поскольку услышать из уст самого Сошина в свой адрес подобную характеристику он никак не ожидал. Герой! Это надо же!.. Но приятно. Ох, как приятно, чего уж тут скрывать!..
— Чего лыбишься? — сверкнул теперь уже на него суровым взглядом начальник охраны. — Давай, рассказывай: что, где, когда и почему.
Нанас, изо всех сил стараясь не показывать так и прущую из него радость, принялся подробно, сопровождая свою речь жестами и даже изображая некоторые особо волнительные моменты в движениях и лицах, рассказывать обо всем, что случилось с ним за стенами периметра.
Когда он дошел до сцены пленения варвара и произнес крепко запавшие в его прекрасную память «варварские» слова, один из слушателей вдруг встрепенулся:
— О! Это же по-фински!
— По-фински?.. — поднял бровь Сошин. — Они что, финны, что ли, эти варвары? Ты-то, Велопутов, откуда финский знаешь?
— Я до катастрофы часто в Финляндии бывал. Горные лыжи, сауна… Хорошая страна! В общем, подучил финский немного.
— Ну, будешь тогда переводить. Сейчас мы поспрошаем кое о чем этого горячего финского парня!..
— Он не только финский парень, — помотал головой Нанас. — Он и по-нашему говорит. Легохонько.
— Сейчас узнаем, — повернулся Сошин вместе со стулом к пленнику. — А ну, Велопутов, спроси-ка этого вояку, много ли их к нам приперлось?
Тот, кого начальник охраны назвал Велопутовым, вдруг замялся и даже слегка покраснел. А потом, запинаясь, пробормотал, глядя на варвара:
— Эй, ты… паха пойка,[4] живо сказать: монет[5] вас там или… вяхян?[6]
Пленник, вытаращив на мужчину глаза, замычал.
— Да вы ему кляп-то выньте, мать вашу!.. — ругнулся начальник охраны, а потом раздраженно замахал рукой на Велопутова: — А ты сядь, не позорься! Финский он знает!.. Ты и русский-то еще не доучил.