— Ах, Боже мой! Я думал, что вас убивают, г-н барон, когда услышал такой шум и выстрел сказал лакей, глядя с удивлением на расстроенное лицо Самуила и на беспорядок в комнате.
— Сюда, должно быть, забрался вор, я слышал как он подходил ко мне и даже коснулся меня своей бородой, когда наклонился, чтобы посмотреть, сплю ли я,— отвечал Самуил.
Вдвоем обошли они комнаты, но несмотря на весьма тщательный обзор, ничего не нашли.
— Вот чудо! Все перевернуто вверх дном, а вор исчез,— удивился лакей и вдруг воскликнул:
— Ах, г-н барон! Посмотрите, пуля попала в портрет вашего батюшки, пробила бороду и застряла должно быть в стене.
Самуил ничего не возразил. Ум его отказывался понимать, как пуля могла принять направление, диаметрально противоположное тому, в котором была выпущена. Он снова лег в постель и, велев лакею зажечь лампу на всю ночь, отпустил его. Он был крайне смущен и встревожен: здесь, в его доме, не могло уже быть никакой плутни. Ужели же действительно умершие могли заявить о своем присутствии? Он с содроганием вспомнил, что борода, коснувшаяся его, была пропитана сильным запахом духов, которые постоянно употреблял его отец.
В течение трех дней в квартире банкира совершались странные явления, не давая ему покоя даже днем. Не выдержав более, он написал барону Кирхбергу, умоляя его приехать к нему с мистером Элингтоном сегодня же вечером для сеанса, так как у него в доме происходит что-то необычайное. Барон отвечал, что, к крайнему сожалению, он не может привести медиума, так как тот уже приглашен в другое место, но что завтра они оба приедут к нему. Это ожидание было тяжелым испытанием нетерпения Самуила. Он считал часы и приготовил у себя в кабинете круглый стол, грифельную доску и листки бумаги, которые сам пометил и пронумеровал. В сотый раз, быть может, взглядывал он на часы, когда, наконец, приехали его дорогие гости. Самуил, не дав им даже отдохнуть, попросил скорее начать сеанс, а на расспросы барона ответил!
— Потом я все вам расскажу.
Они сели вокруг стола, составили цепи и, только началось движение, спросили, желает ли дух отвечать. Ответ был утвердительный.
— Могу я узнать, кто стрелял в портрет и на кого был направлен выстрел?
— Ты стрелял в меня, твоего отца,— отвечал стол.
— Чью бороду я чувствовал на своем лице?
— Мою.
— Можешь ли ты сказать мне, отец, что ты от меня хочешь. И если ты тут, то не можешь ли произвести тот запах, который я тогда чувствовал? — спросил Самуил, едва дыша.
После короткого молчания в комнате распространился сильный, особого рода запах духов.