Надо
бы поторопиться,
чтобы не придти
слишком поздно.
Поэтому быстренько
переодеваюсь
- на этот раз
надеваю приличный
костюм, чистую
выглаженную
сорочку, повязываю
галстук, достаю
из шкафа не
ботинки, а туфли,
и, выйдя в коридор,
навожу на них
глянец сапожной
щеткой.
На улице
было еще довольно
светло и многолюдно.
Правда, трамваи
уже не были так
набиты, как
сразу после
рабочего дня,
и до "Метрополя"
удалось доехать
с относительным
комфортом. В
подъезде меня
встретил консьерж,
которому я
предъявил
служебное
удостоверение.
- Я к
своему наркому,
к товарищу
Красину.
- Лев
Борисович и
так занятой
человек, а вы
его еще и дома
беспокоите!
- Консьерж глядел
на меня с явным
неодобрением,
оставаясь
стоять у меня
на пути.
- Ничего,
на меня товарищ
Винтер в обиде
не будет, - отвечаю
с твердой
уверенностью,
с нажимом произнеся
одну из подпольных
кличек Красина.
Не знаю,
понял ли консьерж,
почему я вдруг
назвал наркома
Красина "товарищ
Винтер", но,
когда я решительно
двинулся вперед,
отступил немного
в сторону, хотя
взгляд его так
и оставался
неодобрительным.
Поднимаясь
по лестнице
гостиницы, я
вспоминал, как
сам (ага, как
же, сам!) жил в
"Метрополе"
с 1918 по 1920 год, когда
был заместителем
наркома торговли
и промышленности
(а наркомом у
нас был все тот
же Красин).
Вернувшись
в июле 1923 года
в Москву, я уже
не смог попасть
сюда, потому
что все номера
были заняты
важными партийными
и государственными
чиновниками.
Мне предлагали
номер в одном
из Домов Советов
в Москве (ранее
известном как
дом Нирензее
в Большом
Гнездниковском
переулке), но
этот дом, помимо
партийных и
советских
работников,
облюбовало
ВЧК, а затем
ГПУ, привлеченное
полной телефонизацией
номеров. Меня
такое соседство,
собственно,
не пугало, но
уже тогда, вероятно,
сработал (еще
подсознательно)
мотив "попаданца"
- не торчать на
виду у работников
данного ведомства.
Поэтому я предпочел
снять комнату
для себя сам.
К счастью
для задуманного
мною дела, Красин
был в эти дни
еще в Москве.
Постучав в
дверь номера
Леонида Борисовича,
и будучи допущен
в апартаменты,
я сразу взял
быка за рога:
- Добрый
вечер, Леонид
Борисович!
Готов принести
всяческие
извинения за
неурочный
визит, но у меня
к вам дело, которое,
к моему глубокому
сожалению, не
терпит отлагательств.
Вот вам и вашему
семейству в
порядке компенсации,
- и с этими словами
я протянул
коробку с набором
шоколадных
конфет фабрики
товарищества
"Эйнемъ", которое
уже перекрестили
в "Красный
Октябрь".
- Ах,
голубчик, -
страдальчески
произнес Красин,
после того, как
вежливо поздоровался
в ответ, - вы же
знаете, что мне
доктора сладкое
не рекомендуют.
- Однако коробка
конфет была
принята и тут
же оприходована
домочадцами.