Троцкий
слушал, не прерывая,
и лицо его отражало
напряженную
работу мысли.
Он что-то обдумывал
- просчитывал
варианты, взвешивал
шансы? Я продолжал:
- В результате
вам нечего
будет возразить
против позиции
ЦК, она получит
поддержку
партии, а вы
будете официально
осуждены, как
разрушители
партийного
единства. Тем
самым "тройка"
убьет сразу
двух зайцев:
с одной стороны,
они получат
полное право
рядиться в тогу
сторонников
партийной
демократии,
и становиться
в позу борцов
с бюрократизмом,
а с другой - всех,
кто будет рассуждать
о необходимости
развивать эту
саму демократию
и бороться с
бюрократией,
можно будет
ославить
"троцкистами",
мелкобуржуазными
перерожденцами,
фракционерами,
разрушителями
партийной
дисциплины
и партийного
единства. Вас
всех политически
уничтожат -
именно потому,
что боятся
вашего действительно
широкого влияния
и высокого
авторитета
в партии. Против
вас идут аппаратчики,
а они знают
только один
вид победы -
организационный,
и потому политическую
победу оппозиции
они представляют
себе единственным
образом: нынешний
аппарат лишается
всех партийных
постов и теряет
нынешнее положение
в партии. Поэтому
в разыгравшемся
конфликте будет
вестись последовательная
война на политическое
уничтожение
несогласных.
- Так
что же вы предлагаете?!
- не выдержал
и вспылил Троцкий.
- По вашему, и
вести дискуссию
бесполезно,
и отказываться
от нее уже поздно.
Однако tertium non datur -
третьего не
дано! - Он зябко
передергивает
плечами. Да,
его явно лихорадит.
А вот
на этот его
выпад не надо
отвечать. Какой
бы ответ я ни
дал сейчас,
Троцкий его
не воспримет.
Надо зайти с
другого конца
- ошеломить,
обескуражить,
- и только тогда
можно будет
попытаться
окончательно
дожать. Я издевательски
ухмыльнулся
(надеюсь, именно
это выражение
на лице у меня
и получилось),
и перешел на
развязный,
покровительственный
тон. Ничего,
выдержит, как
только осмыслит,
что именно я
сейчас скажу.
Ну, а если и это
не поможет,
тогда вообще
- все зря.
- Вы,
Лев Давидович,
небось, пытаетесь
вычислить, для
кого из партийных
вождей я веду
сейчас с вами
эту игру? А иначе
с чего бы никому
не ведомый
Виктор Валентинович
Осецкий принялся
скармливать
члену Политбюро
уникальную
секретную
информацию,
да к тому еще
и поучать его
насчет того,
какую он должен
вести политику?
- ага, проняло,
держится хорошо,
но все же смутился
малость. - Думаю,
что в вашем
досье на меня
указано лишь
на мои контакты
с Красиным. И
так же думаю,
что вы не верите
в способность
Красина ввязаться
в подобную
игру, - и тут,
похоже, тоже
угадал. - Боюсь
вас разочаровать:
изо всей партийной
верхушки я
контактировал
только с Уильямом
Фреем.