- Дело
не в мощности
типографии
Гознака, - объясняю
я Потяеву. - Вот
у вас на руках
совзнаки есть?
- Есть,
- кивает он.
- И что
вы сейчас с
ними будете
делать?
- Постараюсь
потратить
побыстрее, -
пожимает плечами
заведующий
таможенным
отделом в ответ
на столь наивный
вопрос. - Совзнак
же обесценивается
каждый день.
Поэтому и скидывать
их надо, пока
они вообще в
пустую бумагу
не превратились.
- Все
верно - говорю.
- Если вы помните,
то в начале
сентября курс
золотого рубля
был близок к
тремстам совзнакам,
а сейчас, всего
два месяца
спустя, он уже
стремительно
приближается
к двум тысячам!
Рубль ежедневно
теряет 3-5% по
отношению к
червонцу. Розничные
цены, исчисляемые
в совзнаках,
за те же два
месяца выросли
в несколько
раз. Поэтому
не вы один, а
любой разумный
человек будет
стремиться
попридержать
червонцы, а
расплачиваться
совзнаками,
чтобы поскорее
от них избавиться,
либо постарается
обменять их
на червонцы.
Нэпманы, так
те сейчас усиленно
вкладывают
совзнаки в
создание товарных
запасов, скупая
все, что они
могут заполучить
от госпромышленности.
Можно сказать,
началось повальное
"бегство от
совзнака".
Только вот в
результате
как раз совзнак
и ходит в обращении,
а червонец
больше лежит
в кубышках.
Потяев
хмыкнул:
- Понятно.
Все хотят избавиться
от совзнака
и все расплачиваются
именно им. Вот
он и гуляет из
рук в руки. Но
после официального
выкупа совзнака
все это закончится.
- Не так
все просто - не
спешу соглашаться
со своим сослуживцем.
- Вот представьте:
будут на руках
у вас одни червонцы.
Пойдете вы в
магазин, купите
там что-нибудь...
Чем сдачу-то
получать будете?
Потяев
снова хмыкнул
и почесал в
затылке:
- Да-а,
тогда надо
будет в обращение
запускать не
только червонцы,
но и червонные
рубли, и червонные
копейки...
- Вот
именно - поддакиваю
я. - А пока разменной
червонной
валюты в обращении
нет, разменной
единицей останется
совзнак.
Но
отнюдь не эти
факты занимали
мои мысли. На
следующий день
работа в наркомате
прямо валилась
у меня из рук.
Не в состоянии
сосредоточиться
ни на одном
документе, не
осознавая сразу
смысла обращенных
ко мне вопросов
и отвечая нередко
вовсе невпопад,
я был оглушен
только что
пришедшим мне
в голову выводом:
кажется, я влип
гораздо сильнее,
чем мне представлялось
поначалу.
Анализируя
по памяти свой
(стоит самокритично
признать - не
слишком-то
удачный) разговор
с Троцким, я
вдруг уцепился
за подозрительный
факт. Чего это
вдруг меня
пробило сообщать
Льву Давидовичу
о провале
консерваторов
на декабрьских
выборах? Нет,
зачем нужно
было подкинуть
ему эту информацию,
для меня было
совершенно
понятно. Но вот
откуда я сам
об этом узнал?
Какие-то обрывки
воспоминаний
об электоральной
неудаче консерваторов
где-то в этот
период времени
в моей памяти
могли сохраниться
- допускаю.
Исторической
литературы
я перелопатил
за свою жизнь
немало - спасибо
родителям,
историкам по
профессии,
привившим мне
вкус к историческим
изысканиям
и научившим
кое-чему в плане
поиска и анализа
источников.
Но вот точную
дату выборов
и расклад голосов
я уж наверняка
не помнил! Точные
даты вообще
никогда не
любил запоминать.
Откуда же тогда
все это всплыло
в моей голове?
В унаследованной
памяти Осецкого
этих сведений
быть не могло
- она вся была
обращена в
прошлое, в период
до того, как
его личность
была оккупирована
"вселенцем"
(то есть мною).