– Полуторка? Да ты с ума сошла!
Рыбка клюнула, можно подсекать.
Ещё мгновение Рьен хмурится, а затем складочка меж бровями разглаживается, и лицо приобретает отсутствующее выражение. Его легко отвлечь: стоит только подсунуть какую-нибудь трудную задачу, и он не будет ни есть, ни спать, испишет кипу бумаги одному ему понятными значками, переберёт сотни различных решений, но найдёт ответ. Он будет элегантным и красивым, выверенным до последней мелочи, но для всех, кроме Рьена, разница между первым и сто первым вариантом так и останется незаметной.
– Я недолго, обещаю, – ласково говорю я и незаметно отступаю в сторону. – Возьму книгу Шалмара по двоичным преобразованиям и обратно. Она и опасной не считается, всего-то четыре слоя защиты, даже первачки справятся ("Если эти первачки – А'йорд")… До встречи.
– Ты никуда не пойдёшь одна! – Рьен титаническим усилием выныривает из омута счётных рун, схем и диаграмм. – Надо же кому-то присмотреть, чтобы высокородная taril не сунула любопытный нос в запрещенные инкунабулы и гремуары…
– Спасибо, что напомнил, посмотрю обязательно, – благодарю я, привычно опираясь на его локоть. В ответ слышится тоскливый вздох.
– Кири, так нельзя… так не делается… это неправильно… Неправильно! Если тебя поймают…
– Всё та же старая песня! "Если ты ошибёшься"! "Если тебя поймают"! Если, если, если!.. Не поймают, если только ты не донесёшь на меня, мой честный, правильный друг, – я совершенно серьёзна.
– Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. Никогда. Только не тебе, – глядя в сторону, шепчет он еле слышно, а мне нечего ответить.
Тот давний разговор был тяжел для нас обоих. Мы стараемся не вспоминать о нём, но верно говорят, когда пытаешься не думать о белой обезьяне, обезьяна мерещится всюду, прыгает, корчит кожи и вертит хвостом. Рьен любит меня. Я тоже люблю его – как брата и друга. Он самый лучший, самый добрый, честный и надёжный, ближе его у меня никого нет. Мы знаем Имена друг друга… и всё же "чем-то большим" не станем никогда.
Никогда. Короткое слово. А пропасть, созданная им – огромна. И все ширится.
Улыбка Рьена ломкая, как битое стекло. Резко выдохнув, он перекидывает мне спасительный мостик.
– И в то время, как сам гильдмастер придумывает тебе наказание за… ммм… взрывные работы и ночную иллюминацию, ты – опять! – собираешься нарушить правила!
Я коротко киваю. "Спасибо, Тив". "Оставь, Йоле".
– У нашего гильдмастера никакой фантазии в выборе наказаний, – "мотылёк", вспорхнув с ладони, исчезает за поворотом. Я сосредотачиваюсь, слушая. Коридор тих и пустынен, можно идти дальше. Только сперва (хоть бы не заметил!) переждать искры в зажмуренных глазах. – Либо прочитает очередную лекцию на тему "Эль'кирин, что из тебя выйдет?", либо сошлёт на кухню драить котлы. А если уж очень разозлится, отправит чистить полы зубной щёткой. – Мой друг приоткрывает рот. – Говорю же, никакой фантазии.